– Ничего не прогадили! – разозлился Браток. – Мы вообще-то воюем на их территории.
– А кто рассказывал про то, что план глубокого вторжения предусматривает разгром Колечии в течение восьми суток? – спросил Дядька.
– Хороший был план, – сказал Пахан печально. – Восемь месяцев с тех пор прошло.
– Мы все тогда дали согласие, – сказал Кум.
– Все, – подтвердил Сват.
– Все, – подтвердил Браток.
– Кажется… Вестник был против, – сказал Пахан.
– Меня это не касается, – сказал Вестник.
– Отныне всех касается, – не согласился Пахан. – Кто-то должен ответить. Как там говорится: «Воздай же братве все, а лохам – по понятиям». Кого назначим лохом по понятиям?
Все молчали.
– Мудрила, – понимающе хихикнул Пахан, – это он нам тут задвигал концепцию Долгого Паханата, и перед началом мероприятия, кажется… говорил о том, что перевооружение армии закончено, что сейчас самый удобный момент ударить, что нарушение логистических цепочек резко повысит в цене гуано и принесет сверхприбыли.
– Говорил, – подтвердил Кум.
– Говорил, – подтвердил Браток.
– Говорил, – подтвердил Сват.
– А! – сказал Дядька с отвращением. – Назначайте кого хотите… все равно все прогажено…
– У нас еще ядреный аргумент есть. Утонем не только мы. Всех в труху, – Пахан хихикнул, нажал кнопку коммуникатора. – Запрашиваю соединение с Мудрилой… и громкую связь. Пускай все слышат.
Долгие гудки. Потом хриплый голос:
– Народный экзекутор слушает.
– Мудрила? Это Пахан говорит.
– Я узнал, – сказал голос бессильно. – Здравствуй, Пахан.
– Сводку читал?
– Нет.
– Ну, приезжай, мы тебе почитаем.
Коммуникатор не отвечал. Долго. Потом бессильный голос сказал:
– Я болею сейчас. Не могу.
– Все, – сказал Пахан. – Прогадили мероприятие. Некоторые наши коллеги высказывают подобное мнение.
Коммуникатор не отвечал. Долго. Очень долго.
– Молчишь? А что я тебе говорил? Не лезь в эту кашу, штатских держись, штатских, а не военных! Эх, ты, Мудрила…
– Ты – Пахан, – сказал дрогнувший голос из коммуникатора, – а братки из меньших вечно рамсы путают…
– Рамсы… – Пахан хихикнул. – А где это сказано: «И ежели фраер не по масти отбивает и рамсы путает…» Как там дальше, Мудрила?
Коммуникатор не отвечал. Долго. Очень долго. Просто до неприличия долго.
– Память отшибло? Я подскажу, – сказал Пахан. – «…воткни ему перо под ребро или отправь в петушатню». Что предпочитаешь, Мудрила, первое или второе?.. Молчишь… Эх, ты, Мудрила. Что собираешься делать, Мудрила?
– Я ошибся… – заистерил голос из коммуникатора. – Ошибка… Это все из-за Щелкунчика с его «можем повторить» …
– Ошибся… За Щелкунчика не переживай, он уже обижен. А ты подумай, Мудрила. Поразмысли. Я тебе еще позвоню.
Пахан отключил коммуникатор.
– И вы подумайте, – сказал Пахан братве. – Особенно ты, Вестник. Хорошее обезболивающее для зубов нужно. Не местное, а из Федерации или Орбистана.
– Немедленно отправляюсь в приграничные области, – сказал Вестник. – Там лично свяжусь со своими агентами-челноками.
– Ну да, ну да, – сказал Пахан. – Теперь у нас Смотрящий по Приграничью не Мудрила, а ты. Ты, главное, о Мудриле не забывай. Участь его – всем предупреждение.
День 4
«Предупреждение! – внутренний голос заставил Мака выйти из полудремы. – Зафиксирована попытка взлома базы данных космического корабля. Возможно, часть информации похищена».
– Как это может быть? – удивился Мак, потягиваясь. – У дикарей нет таких технологий.
«Ответ неизвестен».
– Ладно, сейчас некогда разбираться, да и далеко, - Мак аккуратно ощупал ребра. Боль от побоев ушла. Кое-где еще саднило, но и это скоро должно пройти:
– Перебазируй «Бодхисатву» на новую орбиту, подай команду на перекодировку защиты, проверь стелс-маскировку, запрети подавать любые сигналы и отвечать на любые сигналы, кроме своей расквантовки. А свою расквантовку ты можешь задействовать только с моего личного разрешения.
«Будет исполнено. Ты точно уверен что продолжать нарушать Первую директиву целесообразно?»
– Меня человек попросил, – с нажимом произнес Мак, оставив в покое, наконец, свои ребра и в упор разглядывая ржавый кронштейн. – Живой человек. И не просто живой человек, а по-настоящему тревожащийся за другого. Знаешь, сколько у него внутри боли и беспокойства? Конечно, знаешь, мы ведь с тобой в симбиозе! Все равно уже сюда попали, все равно уже все нарушили. Такой человек – редкость в доварповых инфернальных сообществах. В нем чистого много больше, чем грязного. И если я этим маленьким поступком хоть чуть-чуть снижу инфернальность этого мира, я буду удовлетворен.