- Хорошо, - подытожил Вадим и отложил ненавистную мне справку в стопку каких-то других важных или не очень, бумажек.
Я хотела вернуться на свое место, потому что рядом с этим человеком начала буквально задыхаться, но он не пустил. Схватил за руку, не спрашивая разрешения, не заботясь о том, не причинил ли мне боль своей хваткой и усадил к себе на колени. Было больно. Немножко. Но не настолько невыносимо, как то, что у меня творилось в душе.
Вадим взял меня за подбородок, призывая смотреть исключительно в глаза. И я смотрела. Не потому, что была бессовестной тварью, которая мастерски играла роль наивной дурочки, а потому что страшно, потому что я какая-то поломанная и заторможенная.
- Вот смотрю я иногда в твои глаза и понимаю, что их различный цвет полностью описывает ту противоречивость, которой наполнена ты сама, - слова Вадима показались мне каким-то вступлением к чему-то такому, что должно поставить точку или одним махом отрезать всё прежде нужное, а теперь ставшее бесполезным. – Я знал, что человек с такой очаровательной особенностью как гетерохромия вряд ли будет до конца понятным и простым. И в этом хранится настоящее чудо. Я полюбил тебя настолько сильно, что теперь начинаю бояться этого. Моя маленькая поломанная девочка, - Вадим провел костяшками пальцев по моей щеке. – Я не хочу в тебе разочаровываться. Как бы глупо и драматично это не прозвучало, но ты единственная, кто может мне причинить настоящую боль.
- Вадим, - я сжала похолодевшими пальцами его ладонь и прикрыла на секунду глаза.
- Вадим Олегович! – голос Оксаны донесся до нас прежде, чем раздался стук в дверь. Наверняка, не хотела застать врасплох.
- Что? – Воронов даже не дёрнулся, продолжая удерживать меня у себя на коленях.
- Вадим Олегович, там мэр приехал, - немного взволнованная Оксана, наконец, возникла в дверном проёме кабинета.
- Хорошо, - абсолютно спокойно произнес Воронов, будто наперед знал об этом визите. – Плесните ему самого хорошего коньяка, мы скоро будем.
- Как скажите, - администраторша тихонько ушла.
- «Мы»? – я невольно передёрнула плечами.
- А почему нет? Всё равно скрыть факт нашей связи практически невозможно. Узнают в любом случае. Так пусть Стас не думает, что я его боюсь или прячусь. Идём, Алиса, не нужно заставлять нашего гостя ждать.
Коленки подгибались, и я опасалась, что сейчас вот-вот шарахнусь вниз по ступенькам. Это опасение продлилось всего пару секунд, а потом мне показалось, что не так уж будет и плохо – упасть и сломать себе хребет, желательно, чтобы после не поднялась. И вот эта вот мысль, что тенью промелькнула у меня в голове напугала сильней, чем визит мэра.
Я ведь знала, что он придет. Тогда почему дёргаюсь? Ну может потому, что Вадим сейчас крепко сжимает мою ладонь? Я чувствую тепло его пальцев, оно проникает под кожу, стремясь залатать зияющую дыру в груди. Не получается. Эту пропасть так просто не стереть, не закопать. Единственное, что спасает – не думать о ней.
Тучную фигуру Доронина замечаю сразу, как только мы оказываемся на первом этаже. Никаких посторонних людей в ресторане нет, наверное, персонал уже выпроводил. Из-за отсутствия кого-либо, кто не входит в эту «бандитскую тусовку» кажется, что мир сжался до размеров «Корвина».
- Здравствуй, - Вадим первый подал руку мэру.
- Ну здравствуй, - Доронин поднялся, ответил на рукопожатие и коротко глянул на меня.
Я выдержала этот взгляд, несмотря на рвущуюся боль и злость. Гребанный ублюдок, который прекрасно умеет отыгрывать роль беззаботной сволочи. Я неосознанно вцепилась в предплечье Воронова, ему даже пришлось одёрнуть меня, потому что я сейчас не могла нормально контролировать себя.
- И тебе привет, красавица, - мэр улыбнулся мне, а я в мыслях уже рисовала картины, где с ноги даю по этой наглой роже и наблюдаю за выбитыми зубами, что градом сыплются на пол.
Я ничего не ответила, только плотней сжала челюсти. Вадим подтолкнул меня к себе за спину, как бы ограждая от потенциальной угрозы. Он чувствовал меня так же хорошо, как я саму себя и от этого становилось только трудней.
- Чем обязан? – Воронов говорил спокойно, но его спина была напряжена, будто он готовился обороняться.