Где бы мне сейчас найти такую волшебную пилюлю, которая сможет хоть на половину унять ту рвущуюся из самых глубин души боль? Она нещадная, разрывающая на части и обжигающе горячая.
Сжимая саму себя сильней, зажмуриваюсь до образования цветных кругов перед глазами, но эта проклятая боль жжет только сильней. Дышать не получается и кажется, что в груди, прямо по центру, горит огромная сквозная дыра. Это охренеть как невыносимо.
— Алиса? — знакомый голос раздается, будто из другого мира, который я ко всем чертям проебала.
Медленно открыв глаза, я с прищуром смотрю на стройную фигуру, возвышающуюся прямо надо мной.
— Что с тобой? — женщина наклоняется и обеспокоенно рассматривает меня. От нее пахнет дорогими сладкими духами и совсем чуть-чуть сигаретами. Видимо, работенка у Ирины нервная, вот и топит усталость в никотине. Раньше я этого как-то в ней не замечала. Понимаю, что сейчас о другом нужно думать, просто мозги пытаются хоть на что-то переключиться, чтобы окончательно не вскипеть и не расплавиться.
— Нормально всё, — нервно отвечаю и резко встаю, отчего в глазах на секунду всё темнеет.
— Ты куда пропала? — обеспокоенный взгляд Ирины перепрыгивает с одного моего зрачка на другой.
Обычно, она прекрасно владеет своими эмоциями. Холодная уверенность и воплощение стальной женщины. Вот кем для меня является Ирина. А тут такая оплошность, эмоции показывает.
— Два дня найти тебя не могли. Вадим Олегович просто в ярости. Что-то произошло? Тебя кто-то обидел? — в зеленых глазах всё отчетливей и отчетливей проступает обычное человеческое беспокойство и растерянность.
— Нет! Никто меня не обидел! Я же сказала — нормально всё со мной! — срываюсь на крик, чтобы дать хоть какой-то выход накопившимся эмоциями. Понимаю, что Ирина тут ни в чем не виновата, но не могу остановиться. — Перестаньте носиться со мной! Я – не вещь! Куда хочу, туда хожу! — сжимаю руки в кулаки, чувствую, что ногти буквально раздирают кожу на внутренней части ладоней.
— Алиса, что с тобой происходит? Прекрати! — Ирина решительно берет меня за локоть и ведет в сторону подъезда.
Меня всю колотит. Сердце будто раненое бьется в конвульсиях. Держусь из последних сил. Откуда они только берутся? Мне ничего не надо, просто хочу, чтобы оставили в покое, дали побыть в тишине. Но одиночество может мне теперь только сниться.
Заходим в холл. Яркий свет ламп раздражает глаза, и это нервируют еще больше. Моя боль медленно покрывается ледяной коркой, пропитанной злобой и ненавистью ко всему, что меня окружает. В этом вся я. Ищу утешение в гневе.
Заходим в лифт. Мельком смотрю на себя в большое прямоугольное зеркало.
Боже!
Такое ощущение, что я постарела на добрый десяток лет. Из меня высосали всю жизнь и это уже нихрена не метафора. От новой волны обжигающей боли меня снова сгибает пополам.
Да, я еще не успела окончательно свыкнуться с мыслью, что во мне есть ребенок. Но теперь, когда его нет, всё мое тело будто охвачено агонией. Одно осознание того, что из-за меня погибла абсолютно невинная душа заставляет чувствовать себя конченной мразью. Стоило однажды отдать управление голове и всё покатилось к чертям. Нужно было, как и раньше руководствоваться чувствами, инстинктами. Такая модель существования помогла мне дожить до нынешних дней. Но уже поздно заламывать руки.
Выходим из лифта. У дверей, что ведут в нашу квартиру, дежурит охрана. Два молчаливых крепких мужика, похожие на статуи. Взгляд сосредоточенно устремлен куда-то перед собой. Ирина уверенно ведет меня вперед, а я хочу сдохнуть просто на месте. Но никто так легко и безнаказанно меня отпускать, конечно же, не собирается.
Переступаю порог квартиры, слышу отборную ругань и женский плачь. Меня буквально всю передергивает от этих звуков.
— Найдите ее, мать вашу! Собственноручно каждому из вас головы поотрываю! Человека, блядь, найти не могут! Ублюдки безмозглые! — голос Вадима срывается на задушенный хрип от громкого крика.
В коридоре вдруг возникает перепуганный Даня. Еще через секунду — Роман. Он, кажется, у Воронова по части поставки информации. Оба бледные, потрёпанные и замученные. Похоже, Воронов умеет вытряхивать из людей всю душу, если захочет.
Виснет давящая пауза. Все смотрят на меня, будто на привидение. Понимаю, что по моей вине Вадим многим мозги вынес, требуя сиюминутных результатов. Где-то глубоко в душе начинает шевелиться чувство вины. Я — ходячая проблема для всех. Жалость к самой себе иглой пробивает грудь.
— Она здесь, — первым приходит в себя Даня. — Здесь она! — повторяет уже громче.