Медленно опускаюсь на пол и обхватываю руками колени. Стараясь отогнать от себя боль, я начинаю неторопливо раскачиваться взад-вперед, будто сумасшедшая. Кажется, если я хотя бы на секунду замру, остановлюсь, то мое сердце тоже остановится. Бред, конечно, но размышлять логически не получается. Я сломалась. Превратилась в старую поломанную куклу, которой меня частенько пугали в детдоме. Там хороших игрушек было немного, в основном машинки всякие, а вот с куклами вечная беда. То глаза одного нет, то клок искусственных волос выдран. Когда я брала в руки такую вот «игрушку», то долго смотрела на нее. В душе колотился колючий страх, а пальцы никак не хотели разжиматься и бросить несчастный кусок резины. Похоже, я мазохисткой еще с детства была.
Уткнувшись лбом в колени, я лишь крепче обхватываю себя руками и плачу. И, пожалуй, это самое естественное, что могло сейчас произойти с моей психикой. Легче не становится, но хотя бы вколачивающаяся боль в грудной клетке кажется теперь не такой изощрённой.
— Алисочка, — шепчет Леся, обнимая меня за дрожащие плечи. — Ну не плачь, — подруга тоже усаживается на пол. Ее голос дрожит. Всегда такая восприимчивая к чужим эмоциям. — Всё ведь хорошо. Я на тебя не обижаюсь, правда. Просто испугалась сильно, — Леся такая наивная, думает, что меня выворачивает из-за того ее обжигающе-обиженного взгляда. Нет, в определённой степени и это тревожит меня, но не так сильно, как всё то дерьмо, в котором я погрязла по самое не хочу. — Что-то случилось? — подруга нежно и совсем по-домашнему гладит меня по волосам и спине. — Расскажи. Поссорилась с Вадимом?
Я ничего не отвечаю. Не могу. И если быть совсем честной, абсолютно не хочу. Говорить о том, что причиняет боль, всё равно, что касаться свежей кровоточащей раны раскалённым железом. Одинаково невыносимо, но потом вроде бы как облегчение должно прийти. Правда, свое облегчение я вряд ли получу.
— Ладно, — в конце концов, сдается Леся, не дождавшись от меня хоть какого-нибудь внятного ответа. — Давай хотя бы в спальню пойдем. Нечего на полу сидеть. Так и простыть можно.
Мои обветренные и покусанные губы кривятся в горькой, натянутой улыбке. Простуда — последнее, что меня беспокоит, но всё-таки я послушно поднимаюсь на ноги и плетусь в комнату.
Рухнув на кровать лицом вниз, я глубоко вздыхаю и медленно переворачиваюсь на бок. Леся аккуратно ложится рядом и подкладывает руку под голову.
— Я могу побыть с тобой, если ты не возражаешь, — осторожно предлагает подруга.
Говорить что-либо не получается, да я вообще даже элементарные вещи, кажется, разучилась делать. Удивительно, как еще дышу, а нет… Всё-таки воздухом давлюсь и кашель такой странный получается, будто бы кто-то на грудь большущую бетонную плиту водрузил и теперь давит ею, пытаясь удушить.
Вместо какого-нибудь внятного ответа, я придвигаюсь к Лесе поближе и утыкаюсь носом ей в плечо. От подруги пахнет красками. Аромат такой сладкий, приятный. И руки у Леськи нежные, ласковые. Да вообще она замечательная девчонка. Только от одной мысли, что лапищи Доронина могут дотянуться и до нее, меня всю передергивает. Леся она же такая… Такая хрупкая и оберегать ее постоянно надо.
— Всё пройдет, — успокаивающее шепчет подруга, медленно покачивая меня, как младенца.
Я не сплю, просто смотрю в одну точку, иногда прикрывая глаза и вслушиваясь в тишину. Вскоре приходит Петя. Кажется, он хочет что-то сказать, но Леся шикает на него. Поэтому через некоторое время друг тихонько ложится к нам на кровать и обнимает меня сзади.
Думаю, и без слов понятно, что мне сейчас дико паршиво на душе и я полностью раздавлена. Никакие слова сейчас меня не подбодрят больше, чем обычные человеческие объятия.
2.
Утро выдается пасмурным и мерзко-влажным. Совсем не хочется вставать с кровати. Да мне в принципе больше ничего не хочется.
Я медленно, но верно превращаюсь в некую субстанцию, которую вряд ли человеком-то теперь назвать можно. Расклеиваюсь, расплываюсь, почти исчезаю и апатично за этим наблюдаю.
Открыв глаза, я встречаюсь взглядом с Лесей. Она уже собранная, причёсанная и такая красивая. Кажется, теперь именно на ее плечи ляжет забота о нашей маленькой семье. Я бы с радостью помогла, только вот уже никак. Самой себе помочь не могу.
— Как ты себя чувствуешь? — Леся сжимает мою холодную ладонь в своей теплой руке.
— Как труп, — вздыхаю и криво, совсем невесело, улыбаюсь. Уж очень драматично звучит мой ответ. Не совсем в моем стиле.