Вирм из последних сил полз к дворцовому святилищу. Беспорядочные удары хвоста разбивали камень, сбивали колонны. С обветшалого фасада начали падать куски каменной кладки. Змей закрутился узлом, разрушая переднюю часть отвратительного храма, обваливая его на себя, как кости давно лежащего скелета. Змей крушил свое убежище. Красный камень крошился, красная пыль встала кровавым туманом в лунном свете. Однако его безумные рывки начали утихать, жизненная сила покидала мощное тело. Движения стали вялыми; шипящие звуки сменились жалким визгом, а последний крик прозвучал чудовищной пародией на голос ребенка, попавшего в беду.
Постепенно собственный яд начал действовать. Красный Вирм умирал. Вот дернулся еще раз раздвоенный хвост, шевельнулось сломанное крыло. И все.
У меня тоже потемнело в глазах. Руки непроизвольно подергивались. Я стиснул зубы, изо всех сил стараясь не закричать.
— Ллев! — резкий голос вывел меня из полубессознательного состояния и отозвался болью в голове. Меня кто-то держал. Во рту стоял привкус крови. Слова сыпались с моего окровавленного языка. Похоже, я говорил на каком-то неизвестном наречии. Надо мной склонялись лица людей, только я их не узнавал. Все смотрели с беспокойством. В голове пульсировала боль, в глазах расплывалось, окружающие формы не имели четких очертаний. Волны теплой темноты накатывались на меня. Я потерял сознание.
Очнулся я возле костра. Авэн покинул меня, как проходит гроза, оставляя после себя мокрую траву. Я хотел сесть.
— Лежи спокойно, — посоветовал Тегид. Он положил руку мне на грудь, удерживая на бычьей шкуре.
— Встать… помоги мне встать, — попросил я, но очень невнятно. Деревянный язык плохо слушался.
— Все нормально, — успокаивал бард. — Сейчас тебе надо отдыхать.
Сопротивляться сил не было. Я лег на спину.
— Как Бран?
— С Браном все в порядке. Голова болит, но он ходит. Алан отделался царапинами. Скоро пройдет.
— Хорошо.
— Отдыхай. На рассвете мы уйдем отсюда.
Я закрыл глаза и уснул. Когда я снова проснулся, солнце выглядывало из-за деревьев. Лагерь свернули. Люди готовы были выступить, но ждали, когда я проснусь. Я встал. Руки и плечи затекли, а спина не хотела гнуться, но в целом я был в порядке.
Тегид и Ската переминались неподалеку. Я подошел к ним, и они порадовали меня новостями.
— Мы осмотрели дорогу за храмом, — сообщила Ската. — Ею недавно пользовались.
— Когда недавно?
— Трудно сказать… — ответил бард.
— Когда недавно? — настаивал я.
— Не знаю, — сердито ответил он.
— Показывайте.
— Мы так и собирались. Все готовы выходить. — Вид у Скаты был измученный, но она улыбнулась, и лицо разгладилось. — Ждали твоей команды.
— Тогда уходим, — распорядился я. — Это проклятое место. Видеть его больше не хочу.
Мы миновали разрушенный храм и вышли на дорогу. От святилища осталось немногое. Кое-где камни еще стояли друг на друге, но в основном перед нами была груда красных обломков. А среди них валялось изуродованное тело Yr Gyrem Rua. Единственное сломанное крыло развевалось на ветру, как рваный флаг. Яд делал свою работу — тело быстро разлагалось. От вони слезились глаза. Мы поторопились проехать мимо.
До разрушения дворец скрывал большую часть дороги, но теперь она была видна далеко, и вела через лес в сторону от реки. Как сказала Ската, это была настоящая большая дорога, вымощенная плоским камнем, подогнанным так хорошо, что за долгие годы между стыками так и не пробилась трава.
— Ну и почему вы решили, что дорогой недавно пользовались? — спросил я, когда Тегид остановился рядом со мной.
— Сам увидишь, — ответил он. Мы проехали совсем немного, Тегид спешился и повел меня на обочину. Там, в высокой траве, лежал помет трех или четырех лошадей. Чуть дальше, там, где ставили лагерь, трава была примята. Следов костра не было, поэтому и нельзя было сказать, как давно останавливались здесь путники. Но скорее всего прошло несколько дней. Мы вернулись и двинулись по большой дороге с надеждой, впервые после того, как ступили на Грязную Землю.
Глава 28. НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ
Ехали довольно быстро, а могли бы еще быстрее, если бы не потеряли столько лошадей. Пешие за ними не успевали, приходилось останавливаться и ждать. Конечно, мы меняли всадников с теми, кто шел пешком, но темп при этом неизбежно теряли. И все равно прошли прилично. Лагерь решили ставить прямо на дороге, это экономило время на поиски подходящей стоянки, к тому же так мы видели довольно далеко вперед.
На небе высыпали звезды, было холодно, но все-таки теплее, чем в предыдущие ночи. Время шло, погода менялась; Соллен уходил, и до начала Гида оставалось совсем немного. Но меня снедало нетерпение, унять которое мог лишь свет в глазах Гэвин. Я очень хотел увидеть свою возлюбленную. И наш ребенок… Ему уже пора было дать знать о себе.
Как-то раз, когда мы шли пешком и Кинан оказался рядом, я спросил:
— Ты скучаешь по Танвен?
Он низко опустил голову.
— Еще как! У меня сердце болит постоянно от тоски по ней.
— Но ты ведь молчишь всю дорогу, — мягко упрекнул я.
— Это моё. Просто держу при себе.
— Почему? Мы же понимаем тебя, брат.
Кинан резко стукнул копьем по камню.
— Я держу это при себе, — повторил он. — Что толку жаловаться? У тебя своих проблем хватает, Гэвин ведь тоже украли; так зачем тебе еще и мои проблемы?
Больше он ничего не сказал, а я не стал приставать к нему с расспросами. В его терпении была мудрость. То, что Кинан не жаловался, пристыдило меня; тем более, что я почти не думал о его горестях. Стоил ли я такой преданности?
В тот вечер у нас закончилось последнее зерно, и что мы будем есть дальше, никто не знал.
— Лучше бы поскорее выйти из этого проклятого леса, — проворчал Бран Бресал. Мы совещались у костра, пока другие воины подъедали остатки, а мы думали, что делать дальше. — Должен же у него быть конец!
— Конец есть у всего, — заметил я. — Без мяса и еды мы скоро ослабнем. А тогда какие из нас спасатели?
— У нас есть лошади, — напомнила Ската. — Хотя каждая лошадь, которую мы съедим, будет означать, что еще один воин пойдет пешком.
— Никогда не ел конину, — пробормотал Кинан. — И сейчас не собираюсь.
— А вот мне приходилось, — сказал Тегид. — Это мясо. Греет живот и укрепляет мышцы. А они нам понадобятся.
Я помнил время, о котором говорил Тегид: наш поход в Финдаргад в северном Придейне. Тогда, как и сейчас, была зима. Мы шли к крепости Мелдрона Маура, а за нами шли кораниды, демоны лорда Нудда. Мы нещадно мерзли, голодали, и все-таки шаг за шагом приближались к крепости. Сейчас мы не мерзли, но голод нам грозил.
— Да нет ничего хорошего в том, чтобы съесть лошадь, — взорвался Кинан. — Это уж самое последнее дело!
— Возможно, — согласилась Ската, — но бывает и хуже.
Я поднял голову на звук шагов. Подошел встревоженный Эмир. Он обратился к Тегиду.
— Пандервидд, я насчет Алана. Думаю, тебе стоит навестить его.
Не сказав ни слова, Тегид поспешил прочь.
— Что там случилось? — спросил Кинан, вставая. Бран еще раньше готов был идти вместе с Эмиром. Так что мы пошли все. Эмир рассказывал:
— Гаранау нашел его сильно отставшим, — сказал Ворон, указывая на дорогу позади. — Была его очередь идти пешком, но когда мы ставили лагерь, его не оказалось. Гаранау поехал искать его.
Алан сидел, сгорбившись, у костра. Остальные Вороны нерешительно топтались рядом. Никто ничего не говорил, но все подались ближе, когда Тегид опустился на колени перед их раненым собратом по мечу.
— Алан, — тихо проговорил Бард, — говорят, ты решил отдохнуть на дороге?
На лице Алана появилась слабая улыбка, но в глазах таилась боль, а кожа блестела от пота.
— Ну, — ответил он бодрым тоном, — видишь ли, я, наверное, немного недоспал. Вот и остановился…