— А ты и не услышишь ничего, если будешь продолжать болтать! — раздраженно отозвался Бард.
Мы ждали долго. Но звук не повторялся. Поэтому я спросил:
— На что это было похоже?
— На голос, — сказал он, ссутулив плечи. — Мне показалось, что я слышал голос. Вот и все. — То, как он это сказал — кратко и пренебрежительно, — заставило меня продолжать:
— Чей голос?
Он кончиком посоха подтолкнул угли в костер, но ничего не ответил.
— Чей голос, Тегид?
Кинан, Бран и еще несколько человек, сидевших рядом, смотрели на нас с возрастающим интересом. Тегид огляделся вокруг, а затем отвернулся к огню.
— Идет ураган, — сказал он.
— Ответь мне, бард. Чей голос ты услышал?
Он вздохнул и произнес имя, которое я меньше всего ожидал услышать.
— Оллатира, — тихо ответил он. — Мне показалось, что я услышал Оллатира.
— Оллатир? Он мертв уже много лет.
— Я знаю! Вы спрашиваете, чей голос я слышал, — ответил он сердито, — я вам отвечаю. Мне показалось, что я услышал Оллатира, Главного Барда Альбиона, давно умершего.
Отзвук его слов еще висел в воздухе, когда Бран вскочил на ноги.
— Я тоже слышал! Вот, опять! И сейчас тоже! Но это не Оллатир — это Алан Трингад!
Кинан злобно зыркнул на меня.
— Я тоже чувствую здесь что-то сверхъестественное. — Говорил он настороженным шепотом, словно боясь, что его услышат.
Огонь посвистывал к костре, ветер крепчал. Кинан медленно встал, приложив палец к губам.
— Вот… вот опять! — произнес он едва слышно. — Но я слышу не Алана, это… — на его лице отразилось недоумение, — это Кинфарх... мой отец!
Вскоре весь лагерь погрузился в смятение, поскольку многие стали слышать голоса мертвых друзей или родичей. Все, кроме меня. Я по-прежнему слышал лишь завывание ветра, и это меня изрядно нервировало. Ближе к ночи ветер становился сильнее, он с визгом обрушивался на нас с высот. Люди жались к кострам и зажимали уши руками.
А потом у нас отобрали и костры. Ветер взревел между скал особенно остервенело. Пламя костров сорвало. Они погасли. Погрузившись в холодную тьму, наполненную ветром и криками мертвых друзей и близких, воины потянулись за оружием.
— Тегид! — обратился я к барду, пытаясь перекричать ветер. — Это плохо кончится. Надо что-то делать!
— Точно, — поддержал меня Кинан. — В темноте до беды недалеко.
— Что ты советуешь? — раздраженно спросил Тегид. — Не могу же я остановить ветер!
— Нет, но ты можешь сказать воинам в чем тут дело.
Тегид вскочил на ближайший камень и вздел свой посох.
— Aros! Aros illawr! — повелительно выкрикнул он. — Всем стоять на местах! Это не голоса мертвых! Это морок! Не давайте себя обмануть. Мужайтесь!
— Но они же нас зовут! — крикнул кто-то. — Мертвые пришли за нами! Мы обречены!
— Нет! — Я встал на камень рядом с Тегидом. — Слушайте Мудрого Барда: мы все теряли друзей и близких. Мы помним о них, и нам кажется, что это их голоса звучат у нас в ушах. А на самом деле это буря и ничего больше.
— А ты не слышишь их сам? — спросил другой испуганный голос.
— Нет, не слышу. Это лишь ветер, — убежденно ответил я. — Сильный ветер, только и всего. Все сели! Переждем!
Казалось, мои слова успокоили воинов. Они потянулись друг к другу, расселись на камнях, некоторые с оружием наготове, и стали ждать. Буря действительно скоро стихла, с ней ушло и жуткое нападение.
Костры разожгли снова, постепенно расслабились и заснули, думая, что с бедой покончено. Однако мы выдавали желаемое за действительное. Испытания только начинались.
Глава 31. ПРИЗРАК ПЕРЕВАЛА
Не успели мы отдохнуть звуковой атаки, как жуткие голоса раздались снова. Только на этот раз к голосам прилагались и сами мертвецы.
С ледяных высот опустился туман — странный, вязкий туман, струившийся волнами. Серый, как смерть, и холодный, он скользил по обломкам на обочине дороги, словно нащупывая себе путь длинными щупальцами. Часовые заметили это странное явление первыми и подняли тревогу. Правда, пока явной опасности не было.
— Ничего, все правильно, — сказал я Найлу, который начал извиняться за то, что разбудил меня. — Видно, эта ночь вообще не для сна. Что там еще случилось?
— Поднялся туман, господин, — сказал он, выжидающе глядя на меня. — Только он необычный. У меня плохое предчувствие, господин. А я этого не люблю.
Я встал и огляделся. Очень густой туман клубился за пологом света, образованным нашими кострами. Если бы это было живое существо, я бы сказал, что оно неохотно выползает на свет. Чистого пространства оставалось совсем немного, очевидно, туман сдерживало только пламя наших костров. Но то, как он извивался, то становясь тоньше, то уплотняясь, только усиливало ощущение живого существа, и существа недоброго.
— Оно за нами наблюдает, — прошептал Найл.
Не только он чувствовал подобное. Очень скоро странный туман начал порождать нечеткие фигуры. Они ненадолго выпячивались из сплошной облачной стены и тут же растворялись в ней. Люди вглядывались и вдруг начинали узнавать что-то знакомое: руки, ноги, головы, лица с пустыми глазами.
Даже лошадям этот туман не нравился. Они ржали, рвались с привязей и наконец подняли такой переполох, что я приказал завязать им глаза и подвести поближе к костру. Это им тоже не понравилось, но постепенно они успокоились.
Наши опасения оказались более стойкими. Я приказал людям взять оружие и встать щит к щиту. Привычная тяжесть щитов и копий придавала уверенности, а близость собратьев по мечу позволяла сосредоточиться на более внимательном наблюдении за продолжением призрачного представления.
Бестелесные головы произносили безмолвные слова; отрубленные руки жестикулировали, ноги пытались ходить, а другие части тела объединялись в совершенно фантастических сочетаниях. Цепкие руки тянулись вперед, манили нас, чтобы в следующий миг превратиться в беззубые рты. Я увидел огромный глаз без век, трансформировавшийся в улыбающиеся губы, а затем растворившийся без следа в туманной плотности.
— Clanna na cú! — рыкнул Кинан себе под нос.
Тегид, стоявший рядом, прошептал:
— Оно давно спало, и вот теперь просыпается. Древнее зло этой земли пробудилось, и его приспешники рыщут вокруг.
Кинан повернулся к нам, и стало видно, что, несмотря на холод, он вспотел.
— Что могло его разбудить?
— Может быть, Паладир? — предположил я. — Вдруг он сотворил какую-то мерзость и разбудил эту злую силу, чем бы она ни была?
— Это возможно, — согласился Тегид. — Но мы имеем дело с чем-то куда более мощным, чем Паладир — разве что нужно было только его появление. Не знаю. Но чувствую, как оно пытается пробраться сюда. — Он прижал руки к груди. — Это зло чистое, изначальное. Паладир не способен на такую ненависть и злобу. — Он подумал и добавил: — Это больше похоже на… — продолжать он не решился.
Призрачные формы на миг застыли, словно ждали продолжения, но потом опять принялись перетекать друг в друга. Наблюдая за этим безмолвным, изменчивым танцем жути, я вспомнил войско Демонов лорда Нудда в битве при Дун-на-Порте в Финдаргаде.
— Лорд Нудд, — сказал я вслух. — Принц Уфферна и Аннуна.
— Это ты легенду о Ладде и Нудде вспомнил? — спросил Кинан.
При упоминании имен я начал ощущать почти гипнотический эффект. Какая бы враждебная сила ни вдохновляла туман, она как-то влияла на нас. Меня тянуло туда, в туман, уговаривало, манило. Мой дух хотел присоединиться к этому множеству туманных форм.
Приди ко мне, — казалось, говорил туман. — Обними меня и позволь мне утешить тебя. Твоя борьба окончена; твоя цель достигнута. Конец сладок. О, твое освобождение близко!
Коварство призыва разительно подействовало на усталых измотанных воинов. Они долго шли по враждебной земле, ничего удивительного, что некоторые из них начали слабеть. Пораженный, я смотрел, как молодой воин вдруг бросил свой щит и, шатаясь, сделал несколько шагов вперед. Я приказал его товарищам вернуть одержимого. Они схватили его и потащили обратно. В это время еще один воин, я вспомнил, что его звали Каделл, закричал, бросил оружие и кинулся в туман. Теперь уже и без моей команды те, кто был ближе к нему, схватили его за руки и удержали.