— Сюзанна стала для меня настоящей находкой, — сообщил Неттлс. — Я ей все рассказал. По-другому не получалось. — Он посерьезнел, задумался, а потом сказал: — Именно после того, как Саймон снова исчез, я стал замечать знаки. Я знал, что нужно что-то предпринять. Уж больно велик ущерб.
— Подожди. Какой ущерб?
— Ущерб проявленному миру, нашему миру. — Он взглянул на меня. — Видишь ли, — он не сразу нашел подходящее слово, — можно наблюдать аномалии. Они случаются практически ежедневно. Узел Вечности развязывается. Это отзывается в проявленном мире; есть такой эффект… — Глаза профессора за круглыми очками смотрели на меня умоляюще, он очень хотел, чтобы я понял.
— И тогда ты решил вернуться, — предположил я.
— Да, и когда Калбха рассказал, что Гэвин похитили и увезли в Грязную Землю, я испугался, что опоздал. — Голос профессора Нетлтона стал суровым. — Их нужно остановить, Лью. Они задействовали силы, которых не понимают. Если их деятельность продолжится, они уничтожат буквально все. Ты не можешь представить…
Вот об этом я и думал, вышагивая по безмолвному лагерю среди ночного холода. Конец был близок, я чувствовал, что он приближается, неумолимый, как рассвет. Завтра я встречусь со своим врагом и, если на то будет воля Быстрой Твердой Руки, одолею его. Или умру.
Долина открылась нам в том виде, в котором мы с Браном ее покинули, — красная рана на теле земли. Дым висел над ней, как закопченный потолок, заслоняя слабый солнечный свет. На мгновение я представил, как свет настоящего солнца пробивает этот смог и выжигает всю грязь, порожденную жадностью. Нет, одному только солнечному свету здесь не справиться.
Заполненное нечистотами озеро, смертельно неподвижное под пеленой дыма, напоминало потускневшее зеркало. Вонь от него и от израненной земли резала легкие и щипала глаза. К этому надо привыкнуть, прежде чем подходить ближе.
— Там Dyn Dythri, пришельцы, — сказал я, указывая копьем на плотину и столб дыма над трубой. Кинан, Бран, Ската, Тегид и Крапива стояли рядом со мной; позади ждал отряд. — Не знаю, сколько их здесь, но, возможно, они будут готовы к встрече.
— Хорошо, — проворчал Кинан. — Тогда люди не смогут сказать, что мы победили спящего врага.
Ската наблюдала за долиной, сощурив зеленые глаза.
— Ты хорошо все описал. Вот только идти по этому склону будет сложно. Я думаю, лучше воспользоваться этой тропой, — сказала она, указывая на дорогу на левом берегу озера, по которой пришельцы доставляли свои грузы на территорию за плотиной.
— Рабы нам не помешают, — сказал я. — Они сражаться не будут.
— Я не вижу ни чужаков, ни их рабов, — сказал Бран, и некоторые из стоявших сзади рассмеялись. Но это был нервный смех; настоящего веселья в нем не слышалось и в помине.
Я повернулся к ним со словами, над которыми размышлял всю долгую бессонную ночь.
— Друзья и родичи, мы прошли долгий путь и многое вытерпели, другим людям хватило бы и половины. — По толпе воинов прокатился одобрительный ропот. — Сегодня, — продолжал я, — мы столкнемся с очень коварным врагом. Его оружие — трусость и коварство. Они хитры и злы. Они покажутся вам слабым и недостойным противником, не похожим тех, с кем вы встречались в бою. Их оружие покажется вам никуда не годным, но не обманывайтесь. Они могут убивать на расстоянии, без предупреждения. Будьте осторожны, пусть вас не обманывает, что враг стоит далеко, от этого он не становится менее опасным. — Воины в недоумении переглядывались, но я говорил дальше: — Слушайте меня внимательно. Враг, с которым нам предстоит иметь дело, не устоит против вас. Они отступят, будут прятаться. — Ответом мне были презрительные усмешки. — Да выслушайте же меня! Не ждите ни мастерства, ни чести. Вместо этого ждите трусости и подлости — это и есть оружие врага, понятия не имеющего о доблести и мужестве.
Воины ответили насмешливыми криками.
— Их сила не в численности, а в жадности и жажде разрушения. Враг убивает быстро, без раздумий и угрызений совести. Жалость им неведома, милосердие не остановит их руку. Стыда они не испытывают.
Раздавались презрительные отзывы о таком никчемной враге, но я поднял серебряную руку, призывая к тишине.
— Послушай меня! Сегодня мы сражаемся не ради чести; мы не завоюем здесь славы. Мы сражаемся за то, чтобы наш мир мог жить по своим законам. Нас мало, но именно мы стоим между этим врагом и разрушением нашего мира. Если мы потерпим неудачу, Альбион ждет такое же опустошение, как и Тир Афлан. Сегодня мы боремся не только за освобождение Гэвин и Танвен, но и за всех тех, кто еще не видит всей опасности. Поэтому будем действовать мудро. Нас ждет не открытое поле битвы. Если придется прятаться, или даже отступить, чтобы потом снова сражаться, мы так и сделаем.
Отряду не понравились мои слова. Трусливая тактика их возмущала, но я стоял на своем.
— Будете думать о гордости, погибнете. Будете сохранять достоинство, погибнете. Наша задача не в этом. Мы обязаны выиграть этот бой, иначе Альбион падет. А если падет Альбион, в нашем мире не останется ни гордости, ни достоинства, и некому будет остановить врага.
Вот теперь их, кажется, проняло. Никто не ворчал, никто не ухмылялся. Мои слова наконец нашли цель. Но прежде чем закончить, я надолго замолчал.
— Слушайте, братья. Если я и научился чему-нибудь за время, проведенное среди вас, так это тому, что истинная честь не в умении владеть оружием, а в добродетели. Когда навыки угасают, когда кончаются силы, остается лишь добродетель. Поэтому призываю вас отбросить все ложное. Выберем доблесть добродетели и славу закона.
Я сказал все, что хотел, вот только поняли ли меня? Похоже, я не сумел найти правильные слова.
Воины не поняли. Я не достучался до них. Кажется, я проиграл битву еще до начала.
Во мне росло сомнение, и тут я услышал негромкий щелчок. Я повернул голову на звук и увидел Брана. Он пристально смотрел на меня и постукивал древком копья по краю щита. Щелк, щелк, щелк… Вороны поддержали своего вожака. За ними начали постукивать по своим щитам Ската и Кинан, а потом и весь остальной отряд. Звуки переросли в грохот, а потом в зловещий гром, когда копья начали громко стучать о щиты.
ЩЕЛК! ЩЕЛК! ЩЕЛК!
Звук достиг кульминации, а затем прекратился так резко, что я услышал, как эхо разносит его по долине. А затем мы начали спускаться в Cwm Gwaed, в Кровавый дол.
Глава 34. СТРАТЕГИЯ
Дорога, ведущая в долину, извивалась змеей. Я сходил вниз не впервые, и все равно ощутил шок — словно мне в горло засунули кулак. Стояла раннее утро, но изгвазданные рабочие уже кишели, как личинки, копошась на отвалах шлака и заполняя траншеи. Труба извергала клубы ядовитого дыма, за плотиной глухо рокотали какие-то механизмы.
Отряд ошеломленно смотрел на царящую вокруг нищету. Не в силах постичь бессмысленный пыл трудящихся несчастных, воины смотрели вокруг остекленевшим взглядом и шли дальше.
Отряд мы разделили на три части, у каждой был свой командир. Ската, Кинан и я вели пеших воинов. Стая Воронов под командой Брана сама решала, где и когда они будут нужнее всего. Лошадей мы оставили, толку от них не было, а без них мы могли лучше пользоваться естественными укрытиями — ямами и кучами щебня. Тегид, Гвион и Неттлс остались присматривать за лошадьми.
Как и во время битвы против Мелдрина, Главный Бард решил наблюдать за общим ходом битвы и поддерживать нас по-своему.
Отряд Кинана спустился в долину первым и направился к плотине вдоль берега грязного озера; я повел своих людей по верхней дороге; Ската с воинами шли по тропе на дальнем берегу озера, стараясь не привлекать к себе внимания. Бран скрытно двигался за нами; они так хорошо маскировались, что оглянувшись, я никого не увидел.
Первый выстрел раздался без предупреждения. Я услышал визг пули и сухой стук рикошета на склоне холма под нами. Мгновение спустя раздался еще один выстрел, похожий на треск раскалывающегося ствола дерева. Я жестом приказал воинам лечь на дорогу. Еще несколько выстрелов поразили склон холма.