— Нет. А он знает, со сколькими рациями мы можем одновременно поддерживать связь по военным каналам?
— Не думаю.
— Отлично. У меня такое чувство, что этих раций очень много. — «Черт возьми, — подумал он, — никто в Пелруане не будет вести переговоры с бродягами». Они едва общались с людьми из Хасинто. Он предоставит им свободный доступ к частотам КОГ. — Сейчас нет смысла злить этих людей. Если мы запретим им переговариваться друг с другом по радио, они просто начнут ходить и ездить туда-сюда или придумают еще что-нибудь такое, что нам и в голову не придет.
Аня улыбнулась:
— Правильный ход мыслей, сэр.
— Я редко иду против приказа.
— А сейчас вы как раз исполняете приказ. Я ясно слышала, как он сказал: «…пользоваться военными каналами под нашим надзором». В Центре перенаправляют все вызовы и все слышат. Мне кажется, это и есть надзор.
— Что с вами, ребята? Сначала Матьесон превратился в политика, а теперь вы.
— А я думала, — произнесла Аня, — что я теперь служу на передовой.
— Так оно и есть.
— Я достаточно сильна и здорова, чтобы снова заниматься патрулированием, сэр.
— Сейчас вы мне нужны для связи с гражданским населением.
— А вам не кажется, что это занятие стоит на какое-то время поручить сержанту Матаки? Она понимает сельских жителей. Они ее уважают. — Аня смолкла. — Она дважды за эту неделю подорвалась на мине. А ей ведь уже не шестнадцать лет.
За все годы их знакомства Аня не сказала ему лишнего слова, ничего неподобающего, никогда не спорила с ним. Она никогда не жаловалась, не дулась, не критиковала начальство. Поэтому сейчас этот завуалированный упрек ошеломил Хоффмана, словно мощный пинок под зад.
— Я знаю, — в конце концов заговорил он. Вдали показался Пелруан, аккуратный, ухоженный рыбацкий городок, который, казалось, перенесся сюда из довоенной эпохи. — Я знаю, что я должен сделать. И вы понимаете, как она к этому отнесется.
— На вашем месте, сэр, я бы не отпустила ее на передовую.
Даже здесь, в машине, где они сидели вдвоем, она ограничилась намеком. Но Хоффман прекрасно понял, что она имела в виду. «Не допустите повторения. Не допустите, чтобы она погибла так же, как Маргарет». Если бы только он сумел остановить свою жену, которая в ярости уехала из дому накануне удара «Молота», она осталась бы в живых. Но он не сделал этого. Маргарет превратилась в пепел вместе с миллионами других несчастных. Последние часы перед применением оружия Аня провела обзванивая все блокпосты в Эфире в попытке найти ее.
Аня все знала и все понимала.
— Спасибо вам, Аня, — выговорил он. — Хороший совет.
Когда Аня остановила машину у дверей ратуши, Льюис Гавриэль уже ждал их. С ним был Уилл Беренц, его заместитель, и группа примерно из пятидесяти человек. Сержант Дрю Росси, командир отряда, охранявшего порядок в городе, поспешил первым подойти к Хоффману, как только тот вышел из машины.
— Сэр, это правда? — воскликнул он. — Это Светящиеся?
— Да, правда, Дрю.
— Черт!
— Как они это восприняли?
— Для того чтобы это понять, нужно пятнадцать лет прожить по соседству с червями. По-моему, они вообще не врубаются.
— Мне кажется, я тоже пока еще не врубился, сержант. Ну ладно, дайте мне с ними поговорить.
Хоффман намеревался быть с рыбаками откровенным, нравилось это Прескотту или нет. У него не было причин лгать.
— Вы слышали известия со своих лодок? — спросил он, прекрасно зная ответ. — На этот раз все остались в живых. Но выходить в море рыбачить больше нельзя.
У Гавриэля был такой вид, будто его контузило взрывом. Как и у всех остальных.
— Это правда?
— Что именно, что ваши траулеры взорвали Светящиеся? Да. Это правда.
— Значит, это Саранча. Вы знаете, как с ними бороться.
— Льюис, черт побери, я понятия не имею, кто они такие, я знаю только, что они делают. Никто не знает о них совершенно ничего. Только то, что черви вели против них войну под землей, и мы узнали это только после того, как затопили Хасинто.
Любому человеку потребовалось бы немало времени на то, чтобы полностью осознать масштаб происходящего, а тем более людям, которые были отрезаны от остальной Сэры со дня удара «Молота». Хоффман видел по их лицам, что они совершенно сбиты с толку. Они даже не злились. Они походили на перепуганных детей, которые ждут, когда же папочка скажет им, что скоро все уладит.
Беренц нарушил тишину: