Что касается Олмстеда и его прибрежного района, ранее известного, как Иннсвич-Пойнт, то я могу рассказать только то, что почерпнул из газет: огромный лесной пожар, вызванный засухой, спалил тысячи акров земли. Из 361 зарегистрированного жителя никто, как известно, не выжил, многих горожан нашли сожжёными в ближайших лесах, по-видимому, пытающихся справиться со стихией, а остальные погибли от дыма, так как пожары хоть и были столь разрушительными, город всё же не затронули. Газеты писали, что пожар начался из-за молнии. На следующий день начался сильный ливень, который предотвратил распространение пожара на ещё более большие территории. Любопытно, что в последнем абзаце упоминались федеральные инспекторы, отправившиеся в город осматривать урон, нанесённый стихией, но никаких объяснений по поводу их проверки потом не было. Не было представлено и никакой информации о сносе правительством некоторых участков городской набережной. Из соображений безопасности — вот и все, что они сказали. И, разумеется, ни слова не было сказано о том, что на одном найденном мертвеце был черный плащ.…
Мы с Мэри поженились вскоре после переезда, и у меня началась жизнь, о которой я так мечтал. Репетиторы учат молодого Уолтера, и я не могу нарадоваться тому, что у него такие же академические и творческие склонности, как и у его отца. Мы также наняли и няню, которая помогает Мэри растить ребёнка, которого она так лестно назвала Фостером. Кто бы ни был его отец из проклятого зловещего второго этажа Хилман-хауса, для меня это не имело значения. Теперь я был его отцом, и эту часть своей жизни я чувствовал благословенной.
Следовательно…
Мы жили долго и счастливо, как гласит старое клише. За исключением, может быть, ночей, когда я чутко сплю со своим кольтом под подушкой и встаю в ночные часы, чтобы проверить охранников и убедиться, что никакие названые гости не проникли на территорию усадьбы под покровом темноты…
Мэри снова беременна, по оценкам врача, она на шестом месяце. В первую брачную ночь моё безбрачие закончилось довольно страстно, и её рвение к моему телу, а также моя любовь к ней дают мне повод ещё больше поблагодарить Бога за такое благословение. Но это, дорогой читатель, подводит итог моему единственному потенциальному бедствию.
Вы, вероятно, спросите себя, что можно считать катастрофой в столь светлых брачных отношениях, которые принесут чудесную новую жизнь?
Видите ли, только после того, как мы поженились с Мэри, она со слезами на глазах призналась мне, что всего через несколько минут после рождения Фостера — и пока мы с Уолтером бежали за грузовиком Ондердонка — её генетически ненормальный отчим довольно грубо изнасиловал её. И было ли это моё семя, которое оплодотворило её, или испорченное семя этой скрещённой твари…
Лишь время покажет это…