Ужасно-прекрасные лица
Линда Чень
Пролог. Два года назад
Кэнди предсказала, что я всё зафейлю, за несколько месяцев до того, как всё произошло. Когда нам сказали, что наш второй альбом отложен, а шоу продлевать не будут, я поняла, что она была права. Наша карьера официально закончилась.
Она обозвала меня эгоисткой и дурой; сказала, что я перечёркиваю всё, ради чего мы работали, что мои ошибки будут стоить нам будущего. Я тоже обозвала её самовлюблённой шмарой, которой насрать на чувства других или что-либо ещё, кроме славы. А Мина, вечная миролюбивая посредница, снова оказалась в эпицентре бури, делая всё возможное, чтобы держать свой зонтик нейтральной поддержки над нашими головами, пока мы с Кэнди выясняли отношения.
Мне и сейчас кажется, что именно тогда мы поссорились, а не из-за того, что было после.
Я наговорила много гадостей, чего делать не должна была. Но разве не для этого существуют "лучшие подруги"? Только они могут заглянуть нам в сердце, зачерпнуть самые уродливые кусочки и поднести их к нашему лицу, чтобы мы могли сами увидеть, какое уродство носим в себе.
Нет, это всё отмазки. Я специально ей всё это наговорила, чтобы посильнее обидеть.
Мы втроём несколько лет вместе покоряли сцену и экран, рука об руку, в одинаковых костюмах. Наша дружба выковывалась под палящими софитами и движениями камер, пропитывалась потом, который мы проливали в тренировочных залах, скреплялась кровью, которая капала из волдырей между пальцами. Я думала, что вместе мы будем вечно. А теперь между нами только прошлое, замаранное скандалом, и куча мерча, который уже никто не купит.
Сегодня Кэнди встречается со мной только потому, что мы согласились ради Мины забыть о гадостях, которые друг дружке наговорили, и проведать её вместе.
Мина сама не своя с тех пор, как мы пытались провести ритуал.
Когда мы видели её в последний раз, жизнерадостную, счастливую Мину, которая всегда прогоняет мрачное настроение и произносит вдохновляющую речь "стакан наполовину полон" по любому поводу, она не улыбнулась и не сказала ни слова, даже когда наш менеджер вывалил на нас тонну плохих новостей. Никаких ободряющих историй, никаких успокаивающих объятий. После этого она ушла, не попрощавшись, а потом вообще перестала отвечать на звонки.
Мина переехала сюда несколько месяцев назад. Сначала я подумала, что нет буквально ничего круче, чем жить в шикарной квартире в центре города практически без присмотра взрослых. Но поскольку её семья живёт на другом конце страны, о ней некому позаботиться.
Когда я подъезжаю к дому Мины, "Бэха" Кэнди уже стоит на гостевой парковке. Мы одновременно выходим из машин в тусклый свет флуоресцентных ламп гаража. Я изо всех сил пытаюсь встретиться с ней взглядом.
— Мина тебе ответила? — голос Кэнди эхом отражается от бетона.
Я заставляю себя поднять глаза:
— Нет. А тебе?
Кэнди мотает головой. Прямые, как кость, волосы мягко падают ей на ключицу. Наш мир рушится, а она по-прежнему сияющая и уверенная в себе, её наряд тщательно подобран, а я едва успела напялить лифчик и собрать волосы в неряшливый пучок. На ней блейзер, юбка и любимые солнцезащитные очки большого размера, от которых она похожа на настоящую кинозвезду. Как будто она рождена быть королевой поп-музыки.
Когда я рядом с ней, то всегда остро осознаю разницу между нами: у меня глаза не мерцают соблазнительной глубиной, щёки круглые, как у бурундука, а не высокие и чётко очерченные, у моих волнистых волос грубая текстура по сравнению с её локонами, как с рекламы шампуня. Сияние, которое она излучает, завораживает, как свет, исходящий из потустороннего мира. Когда она выступает, от неё невозможно отвести взгляд.
Но если перейти ей дорогу... Вот тогда айдол исчезнет, и на поверхность выйдет совершенно другая личность.
Я хочу спросить Кэнди, по-прежнему ли она на меня сердится. Её плечи напряжены, выражение лица замкнутое. Эмоциональная дистанция между нами увеличивается ещё на несколько футов, и на одну безумную секунду я подумываю о том, чтобы схватить её за запястье и оттащить назад, пока она не уплыла дальше. Но затем Кэнди поворачивается и уходит в здание. Мои руки остаются там, где они есть.
В лифте, поднимающемся на этаж Мины, царит гробовая тишина, мы с Кэнди занимаем противоположные углы безмолвной серой коробки. Двери открываются прежде, чем я набираюсь смелости спросить, как она себя чувствует. Я напоминаю себе, что не должна даже думать о нас прямо сейчас. Мы здесь ради Мины.
Кэнди запасным ключом открывает дверь в квартиру Мины. Внутри темно, как в тумане.