Мина поворачивается к Кэнди и упирает руки в бёдра в позе старшей сестры:
— Ты уже, наверное, в пятый раз нам отказываешь. Давай, Кэнди. Мы же застрянем в этом здании на всё лето, работая над альбомом. Разве нельзя взять выходной, чтобы потусоваться с нами?
В глазах Кэнди появляется чувство вины из-за того, что её тут же призвали к ответу. Обожаю, когда Мина пользуется положением старшей. Наконец, Кэнди вздыхает и уступает:
— Хорошо, хорошо, я приду.
— Наконец-то мы удостоены аудиенции у её королевского высочества! — театрально произносит Мина.
— О, какой чудесный день! — я закрываю глаза рукой, как будто вот-вот упаду в обморок. — Смотрите, её высочество улыбнулась нам!
Кэнди мотает головой:
— Всё, больше не хочу.
Мина смеётся и обнимает Кэнди за левый локоть, а я провожу рукой по правому локтю Кэнди с другой стороны, игнорируя её притворный протест. Мы выводим её, как пленницу, из студии к передней части здания, где нас ждёт мистер Пак.
— Кэнди?
Раздаётся незнакомый голос, и я поднимаю взгляд. Какой-то молодой мужчина слоняется в другом конце коридора. Я ломаю голову, пытаясь вспомнить, не он ли один из звукорежиссёров, с которыми мы сегодня познакомились.
Рука Кэнди напрягается в моей. Я поворачиваюсь к ней, и от выражения её лица у меня по спине пробегают мурашки беспокойства.
Мужчина приближается к нам медленно, почти осторожно, но чем ближе он подходит, тем больше я напрягаюсь. В его походке сквозит враждебность, во взгляде — нервирующая напряжённость:
— Ты не захотела мне отвечать, поэтому мне пришлось прийти к тебе самому.
— Кто вы? — спрашивает Мина с другой стороны.
— Ты позвала меня в своём последнем видео. Мы знакомы! — мужчина уже стоит от нас всего в нескольких футах.
Кэнди давно не обновляла свой канал из-за плотного графика, но я помню последнее, что она запостила. Она обратилась с каким-то призывом к "подписчикам, которые были с ней с самого начала".
— Мне очень жаль, но в-вам нельзя здесь находиться, — я стараюсь, чтобы голос звучал ровно, убедительно, но требование выходит дрожащим. — Если вы не уйдёте, мы вызовем охрану.
Мужчина достаёт из кармана куртки чёрный предмет.
Взгляд фиксируют форму предмета, который он держит: ствол, рукоятка, спусковой крючок, — пистолет, это пистолет. Но мозг спотыкается, запинается, не может осознать происходящего. Разум застрял на том, насколько это нереально, что нас держат под дулом пистолета в коридорах студии звукозаписи, и насколько странно нормальным выглядит этот человек. Он похож на студента, работающего кассиром в супермаркете: чисто выбритое лицо, песочного цвета волосы под бейсболкой, серая куртка с капюшоном и джинсы. Он не похож на маньяка.
Этим утром мама ушла на работу до того, как я проснулась. Я не успела попрощаться с ней до ухода...
— Пожалуйста, не трогайте нас, — умоляет его Мина. Кажется, что она плачет.
— Это всё из-за неё! — он поднимает пистолет и направляет его в лицо Кэнди.
Одна мысль поднимается над удушающим страхом: сейчас он её застрелит.
Тело движется инстинктивно. Я поворачиваюсь и обнимаю Кэнди за плечи, прижимаю её к земле, прикрываю её тело своим. Мина кричит. Раздаётся выстрел, и он такой шокирующе громкий, что после него я вообще ничего не слышу, только приглушённый звон и собственное бешеное дыхание.
Мы с Кэнди растянулись на земле. Я не чувствую боли, не вижу крови. Кэнди приподнимается на локтях и обнимает меня за плечи, крепко прижимая к себе.
— Опусти пистолет, — произносит голос Кэнди рядом с моим ухом, чистый, как колокол, и непреклонный, как сталь.
Я растерянно моргаю, глядя на неё, но она смотрит не на меня, а прямо перед собой, на мужчину, её взгляд жёсткий и непреклонный. Рядом с нами Мина дрожит всем телом, её лицо залито слезами.
Я хочу крикнуть Кэнди: "Что ты делаешь? Почему ты пытаешься унять этого психа? Надо вставать и БЕЖАТЬ!" — но губы слишком сильно дрожат, чтобы что-то произносить.
Внезапно, словно щёлкнул выключатель, мужчина опускает руку, пальцы разжимаются один за другим. Пистолет с грохотом падает на землю.
— Ложись на пол, лицом вниз, — говорит Кэнди. — И не двигайся.
Мужчина опускается на колени, затем наклоняется всем телом вперёд, пока не оказывается лицом вниз на полу, полностью распростёртым ничком. Он лежит неподвижно, как деревянная плита, совершенно беззвучно, и остаётся так до тех пор, пока из-за угла не выбегают охранники.
После этого всё как в тумане.
Охранники окружают нас, переговариваясь, некоторые опускаются на колени, чтобы удержать неподвижного мужчину на полу. Кто-то набрасывает мне на плечи свою куртку. Снаружи ревут полицейские сирены, в окнах мелькают красные и синие огни. Мистер Пак обнимает Мину, которая рыдает у него на плече. Офицеры задают мне вопросы прямо в лицо: