— Надо исполнить этот номер до конца, — настаивает Кэнди.
— Но мне о-о-очень больно, — я беспомощно взмахиваю конечностями. — Пожалуйста, оставь меня в живых!
Когда дело доходит до переговоров с Кэнди, существует стратегический метод, который я постепенно усовершенствовала за последний год. Самый эффективный способ смягчить её — это воззвать к её тщательно скрываемому нежному и отзывчивому сердцу, изобразив самую малость уязвимости и жалости.
Конечно же, Кэнди вздыхает и опускается на колени рядом со мной:
— Где болит?
Я раздражённо выставляю левую ногу, указывая на неё.
Кэнди берёт мою лодыжку в руки. Тёплые пальцы скользят вверх по коже и массируют твёрдыми круговыми движениями напряжённую мышцу икры. Я морщусь от давления, оказываемого на ноющие сухожилия, затем удовлетворенно вздыхаю, когда напряжение снимается массажем. Это так приятно. Меня так и подмывает ещё немного разыграть боль, сделать что угодно, лишь бы она не убирала руки.
Когда Кэнди отстраняется, я издаю тихий стон. Она возвращается через несколько секунд с рулоном спортивной ленты и опускается рядом со мной, снова беря мою лодыжку.
— Так что… мне, наверное, надо немного отдохнуть, да? — намекаю я.
Обматывая ленту вокруг моей лодыжки, Кэнди бросает на меня косой взгляд. Но молчание обычно означает уступку, поэтому я решаю рискнуть, осторожно растягивая свою удачу, как ириски.
— В Лос-Анджелесе сейчас проходит ярмарка, — замечаю я как бы невзначай. — Мама брала меня с собой каждый год, но, по-моему, я не ходила туда с тех пор, как мне было лет десять. Может быть, мы могли бы взять завтра выходной и поехать вместе?
— И как это — гулять по ярмарке и "немного отдыхать"?
— Это…
Верно. Я так измотана, что мозг полностью отказывается выдумывать приличную отмазку. Каким-то образом мне удаётся ещё глубже вжаться в половицы, кипя от разочарования.
— Ты действительно хочешь сходить на ярмарку? — спрашивает Кэнди, легко кладя руку на мою лодыжку.
Голова поворачивается к Кэнди, я хватаюсь за это слабое дуновение компромисса и умоляюще киваю.
— Хорошо, — говорит Кэнди под натиском моих щенячьих глаз. — Давай сходим.
Я вскрикиваю от радости и вскакиваю с пола, обнимая её. Она без особого энтузиазма пытается разжать мои потные руки, крепко обхватившие ей шею, но потом сдаётся под натиском моих чувств.
Стоя под высоким краем колеса обозрения и раскачивающимся рычагом маятниковых аттракционов, окружённая восторженными криками и солёно-сладким запахом попкорна и жареного теста, я чувствую себя так, словно мне снова 8 лет, а мама держит меня за руку, пока мы стоим в очереди на аттракцион, о котором я прожужжала ей все уши, но всю дорогу плакала. С другого конца ярмарочной площади я замечаю подвесную башню и в приступе мазохистской ностальгии тащу туда Кэнди.
Мы обе инкогнито, в шляпах, солнцезащитных очках и масках. Несмотря на маскировку, Кэнди удаётся создать выглядеть привлекательно. На ней стильные тёмные очки оверсайз и широкополая шляпа, длинные волосы завиты и ниспадают свободными волнами на обнажённые плечи. Лиф платья облегает грудь, юбка с оборками прикрывает колени. Она выглядит так, словно оделась к фотосессии для журнала "Vogue", а не для обычного весёлого дня на ярмарке.
Когда мы добираемся до подножия устрашающей башни, я оборачиваюсь и вижу, что Кэнди держится позади, всем видом показывая нерешительность.
— Неужели? Бесстрашная Кэндис Цай боится аттракционов? — поддразниваю я.
— Я никогда не была на таких, — говорит Кэнди.
— Ни разу? — я в ужасе.
Кэнди мотает головой:
— Мне не разрешали бывать в подобных местах.
Её ответ резко омрачает моё праздничное настроение. Внезапно у меня возникает миллион новых вопросов о её жизни, детстве, семье, о том, в чём её ограничивали, о том, что на самом деле значит быть последовательницей небесной девы.
Она уже показывала мне вещи, недоступные пониманию, но есть ещё так много тайн, которые она крепко прижимает к груди, и дверей, за которые она не позволяет нам с Миной заглянуть. Эта мысль колючая и кислая на вкус, её трудно проглотить. Но желание, чтобы тебя впустили, желание увидеть и узнать о ней всё, даже после того, как она уже так много поведала... оно слишком жадное, слишком эгоистичное. Я яростно подавляю назойливое любопытство.
— Может быть, не стоит начинать с этого аттракциона, если ты в первый раз...
Я выхожу из очереди. Кэнди хватает меня за запястье.
— Давай сходим. Я хочу, — говорит Кэнди тоном, который она использует, когда не заинтересована в сопротивлении.
— Хорошо, — я смеюсь и снова встаю в очередь. — Если мы умрём, то умрём вместе!