Тропинка, по которой мы идём, петляет между хижинами и выходит через задние ворота деревни.
Мы продолжаем идти, пока не натыкаемся на утёс.
— В конце концов дева решает вернуться на небеса, — говорит Мина.
Дева стоит на краю обрыва. Её муж перед ней на коленях. Он плачет, цепляясь за её платье. Она наклоняется и поднимает его на ноги. Она вытирает слёзы с его лица и целует в щёку. Затем она поворачивается. Она широко раскидывает руки, ветер поднимает длинные рукава её белого халата, распуская их позади неё.
Она делает шаг к уступу.
Муж бросается вперёд, хватает её, прижимает к земле.
Большая толпа жителей деревни, собравшаяся позади него, бросается к ним. Все они плачут, причитают. Жители деревни толпятся вокруг неё, хватают её за волосы, рвут на ней одежду, не давая подняться в небо.
Мы с Кэнди бессильны остановить насилие и можем только наблюдать, как жители деревни хватают деву и уносят в лес.
Мы бежим за ними обратно сквозь деревья, пока не натыкаемся на хижину, спрятанную в самой тёмной части леса.
В хижине есть деревянная дверь, разрисованная символами.
Меня охватывает глубокий страх.
Из-за деревьев выходит длинная процессия. Дюжина учениц в масках, одетых в безупречно белые одежды. Когда женщины направляются к хижине, мы трое идём в ногу с ними, присоединяясь к очереди. Старшая ученица, стоящая впереди, открывает дверь, и мы входим.
Первым до меня доходит запах. Гнилостный и резкий, запах гнили и разложения. Бумажки с талисманами развешаны по стене и потолку. В хижине нет ничего, кроме деревянной кровати-помоста.
На кровати лежит истощённая женщина. Её руки и ноги прикованы цепями к помосту. Её халат свободно свисает с плеч, лицо закрыто маской.
Это дева.
— Они не позволили ей уйти, — голос Мины тихим эхом разносится в жарком, прогорклом помещении. — Они были в ужасе, что если она вернётся в небесное царство, то заберёт свои дары с собой.
Ученицы окружают её кровать. Они опускаются на руки и колени в явном поклонении, но я вижу ужасающую правду.
Она — их божество, а также их пленница.
Помост — это алтарь поклонения, а также клетка.
Старшая ученица опускается на колени перед девой. Она опускает руку в терракотовую банку, стоящую на деревянном помосте, и зачерпывает пригоршнями коричневато-красную грязь. Медленно, благоговейно она наносит грязь на участок бледной кожи на бедре девы.
По всей хижине ученицы поют, их голоса поднимаются и опускаются в унисон. Старшая ученица вытаскивает кинжал. У меня скручивает всё внутри.
Я точно знаю, что должно произойти дальше.
Кинжал ученицы вонзается в ногу девы, разрезая грязь по краю, точно так же, как нож мисс Тао вонзился в Кэнди. Тело девы бьётся. Из-под её маски доносятся низкие, мучительные стоны.
Ученица откладывает окровавленный кинжал в сторону и снимает слой грязи, прихватив с собой часть кожи девушки. Женские голоса становятся громче. Некоторые из них падают ниц, другие танцуют кругами вокруг алтаря в явном экстазе. Открытая рана на ноге девы быстро перевязывается густым слоем мутной смеси и бинтами из белой ткани.
Ученица находит новый участок кожи на теле девушки и повторяет процесс.
Так продолжается, а пение и её завывания смешиваются.
Когда ученицы, наконец, выходят из хижины, Мина, Кэнди и я следуем за ними наружу и возвращаемся в деревню.
— Ученицы отвернулись от неё. Они тоже испугались, что после уход девы они утратят её силу и красоту, — говорит Мина. — Они забрали её мантию — ту, которая была ей нужна, чтобы улететь обратно на небеса, — и запечатали её с помощью могущественных заклинаний. Они очень долго сохраняли ей жизнь, забирая у неё всё, что хотели.
В глазах Кэнди стоят непролитые слёзы, с которыми она пытается бороться. Должно быть, она ничего не знала об этой тёмной главе истории своего предка.
— Негодование девы росло. Любовь превратилась в ненависть, а затем в гнев, — рассказывает нам Мина. — Отчаяние вылилась в проклятие, из-за которого у всех жителей деревни изменились тела.
Когда мы снова подходим к деревне, то слышим крики. Из ворот выбегает женщина, яростно хватаясь за лицо. Широко раскрытые глаза, острая челюсть, крошечный подбородок.
Её лицо стало лицом девы.
В деревне идёт резня. Горожане нападают друг на друга с ножами и сельскохозяйственными орудиями. Они впиваются друг другу в кожу и царапают лица.