— Вообще-то, я хорошо отдохнула, — я повожу затёкшим плечом. — За время комы я отоспалась за все последние недели.
Она не смеётся, её глаза серьёзны:
— Я имею в виду, ты ещё чувствуешь её внутри?
Я закрываю глаза и подношу руку к груди, пытаясь ощутить тяжесть гнева и обиды девы:
— Сейчас нет...
Я не говорю Кэнди, что заключила с девой сделку. Вместо этого я меняю тему.
— Знаешь, когда я впервые появилась, вместо "Что ты здесь делаешь?" тебе следовало сказать: "Этот проект — ловушка, и ты умрёшь".
— Я пыталась заставить тебя уйти, — парирует Кэнди. — Несколько раз.
Мониторы рядом с кроватью издают мягкие пульсирующие звуки.
— Я солгала тебе, — говорит Кэнди. — У меня нет тёти. А мама умерла, когда мне было всего 8 месяцев.
— Что с ней случилось? — тихо спрашиваю я.
— Её убил отец. По крайней мере, так мне сказали, — говорит Кэнди. — Всю свою жизнь меня учили не сближаться с посторонними. Учили, что получившие благословение девы могут довести других до одержимости и безумия.
Я замолкаю, позволяя её правде проникнуть глубоко внутрь.
— Меня воспитывали госпожа Тао и другие ученицы, — продолжает Кэнди. — Меня учили только поклонению деве. Я научилась подавлять свои эмоции и делать то, что мне говорят, чего от меня ждут. Вы с Миной были первыми настоящими подругами, которые у меня появились, и когда я была с вами… мне казалось, что я могу быть собой.
Не говоря ни слова, я протягиваю руку и пожимаю руку Кэнди. Я испытываю мучительную, глубокую печаль по отношению к ней, зная, что она всю жизнь выполняла чьи-то чужие планы.
Её взгляд опускается к коленям:
— После того, что случилось с Миной, я начала сомневаться во всём. Как дева могла забрать ту, кто мне так дорога? Я не могла смириться с тем, что... если бы Мина не встретила меня, она ещё была бы жива. На похоронах Мины ты спросила меня, почему я не спасла её. Я пыталась. Я изо всех сил пыталась стащить её с того балкона, но не смогла. Она выскользнула из моих рук... — её голос дрожит и срывается. В уголках её глаз слёзы. — Прости меня. За всё. Может быть, дева правда прокляла меня. Наверное, со мной действительно что-то не так. Я несу другим только боль и страдания.
— Не говори так, — перебиваю её я. — После всего, через что мы только что прошли, давай просто... простим друг друга и начнём всё сначала?
— Я не знаю, как это сделать, — говорит Кэнди, и у неё текут слёзы.
Сердце сжимается. Кэнди уходит в себя на моих глазах. Я не хочу потерять её снова. Не после того, как мы выбрались из этого пропитанного кровью ада.
— Тогда дева почти полностью завладела мной, — говорю я ей. — Но я слышала, как ты звала меня. Ты просила меня вернуться к тебе, остаться с тобой.
Мои слова не имеют такой силы, как слова Кэнди. Но я собираю всю оставшуюся у меня решимость, чтобы мои чувства смогли наконец пересечь пропасть и достучаться до неё:
— Я больше не знаю, что ты чувствуешь ко мне. Но ты нужна мне. Я хочу быть с тобой. Ты позволишь?
Признание вырывается у меня, и я жду. Кэнди смотрит на меня, её фигура так пугающе неподвижна, ни одна ресничка не дрогнула. Поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову.
Я наклоняюсь к Кэнди — преодолевая вину, боль, всё то, что мы никогда не могли высказать друг другу — и прижимаюсь губами к её губам. Она застывает от удивления. Я хватаюсь за ворот её футболки, притягивая её ближе к себе. Слезы на её щеках орошают мне лицо.
Наконец, она обнимает меня за шею и целует в ответ.
И одним прыжком я перескакиваю через годы, обратно в то безопасное место, обратно в эти объятия, обратно к себе и той, за кого я бы отдала свою жизнь.
Это всегда была она.
Когда мы отстраняемся друг от друга, у нас кружится голова, щёки пылают, она сдаётся.
— Ладно, — говорит Кэнди, затаив дыхание. — Ты победила.
— Это "да"? — спрашиваю я.
С мягкой улыбкой Кэнди мягко укладывает меня обратно на подушки и натягивает одеяло мне на плечи.
— Мы что-нибудь придумаем, — обещает Кэнди. — Сначала пусть тебя выпишут из больницы.
Это не звучит как "нет".
— Будем вместе?
— Будем, — кивает она.
Кэнди наклоняется и прижимается лбом к моему, и мы остаемся так, просто дыша вместе, долгое время. Больничная палата, весь мир тают на глазах.
— Ты можешь рассказать мне больше о своей жизни? — шепчу я. — Я хочу знать всё.
— Это действительно долгая история, — вздыхает она.
Я обвожу рукой комнату вокруг нас:
— У меня предостаточно времени.
Кэнди протягивает руку и убирает растрёпанную челку с моих глаз, заправляя спутанный локон за ухо. Она садится и начинает рассказывать мне о своей жизни с самого начала.