Затем я подписала контракт, переоделась, смыла косметику, зачесала волосы, сняла серьги – и превратилась из студентки престижного вуза Ванессы Финдли в простую служанку.
Сперва мне, как выразилась Мирна, поручили самую простую работу – пропылесосить ковры на первом этаже Рубинового крыла и вымыть крыльцо, ведущее в парк экзотических растений. Но я всё равно умудрилась разлить водорастворимый состав, сломать ноготь, поскользнуться на влажном полу и попасться на глаза леди Мэделин, что, по словам Мирны, было почти равносильно катастрофе.
На удивление, хозяйка оказалась не такой мегерой, какой я почему-то её представляла. На вид это была кроткая блондинка в воздушном голубом платье и с нежным макияжем. Мне прекрасно известно, что внешность бывает обманчива, и «святой» Патрик тому пример, но леди Мэделин произвела на меня приятное впечатление.
– Вы новенькая? – мягко спросила она. – Как вас зовут?
– Мисс Фи… То есть Ванесса, миледи.
– Красивое имя, – улыбнулась леди Мэделин и побрела прочь.
«Имя-то красивое, – про себя сказала я, – чего не скажешь о моём новом образе». Увы, в многочисленных зеркалах, коими были напичканы залы и галереи, отражалась вовсе не я, а моя жалкая тень. Но, если серьёзно, мне было до жути обидно, что, стоило мне снять свои брендовые шмотки и умыться, как меня уже не отличить от обычной горничной.
После ужина, состоявшего из запеченных овощей и сладкого пудинга, мне поручили выскоблить кухню и к девяти вечера – тому времени, когда у горничных заканчивался рабочий день – я буквально валилась с ног от усталости. Моей соседки до сих пор не было и, наскоро приняв душ, я упала на скрипучую кровать и воздала Пресвятому Виллибальду бессвязную молитву, в которой и благодарила за работу и крышу над головой, и сетовала на свою горькую судьбинушку. В открытое окно врывался лёгкий ветерок, и я не заметила, как погрузилась в сон без сновидений.
Проснулась от осознания того, что в комнате, кроме меня, есть кто-то ещё.
– Кто здесь? Ты, Ита? – спросонья забормотала я.
– Это я, Бидди, – ответили мне. – Спи. Я только окно закрою.
Я резко села в постели и протёрла глаза. Сперва не поняла, где нахожусь и почему здесь не Ита, моя горничная, а какая-то Бидди. И только потом вспомнила, что я и сама теперь не госпожа, а служанка, которой приходится носить накрахмаленный фартук.
Бидди захлопнула окно, но в комнату продолжали врываться глухие ритмичные басы.
– Что это такое? – спросила я. – Откуда музыка? Ночь на дворе.
– Так это у молодого хозяина вечеринка, – ответила девушка. – Не обращай внимания.
– И часто у него вечеринки?
Из-за света Лиловой Звезды в комнате было сумрачно, и я заметила, как Бидди поджала губы.
– Нам нельзя обсуждать хозяев – это строго запрещено, – ответила она. – Но вообще, да, частенько. Но это первый и последний раз, когда я отвечаю на подобные вопросы. Не хочу, чтобы меня уволили.
– О, извини, больше не буду, – поспешила уверить я. – Ты здесь давно?
– Полгода уже. Меня наняли в Килбрайте во время предыдущей стоянки.
– И как тебе здесь?
– Я уже предупредила тебя насчёт нежелательных вопросов.
– Но я же не о хозяевах спрашиваю, а о тебе!
– Ладно, – выдохнула она. – Мне здесь нравится и платят неплохо.
Запугали их здесь, однако. На глаза хозяевам не показывайся, вечеринки не обсуждай. Но если платят хорошо, так и я обсуждать ничего не стану. Больно надо! Пусть хоть не прекращают свои вечеринки, мне-то что!
– А как ты проводишь выходные, если сходить на большую землю можно только раз в полгода? – продолжала любопытствовать я.
– Отсыпаюсь. Привожу себя в порядок. Гуляю в специально отведённых местах.
– А если…
– Давай спать, ладно? – перебила Бидди. – Завтра вставать в половине пятого. Завтрак – и сразу за работу. Наговоримся после, на выходных.
– Как скажешь. Доброй ночи.
– Доброй.
Я так устала, что ни ворочание соседки по комнате, ни музыка не мешали мне спать. Но наутро я проснулась совершенно разбитая. Мышцы, не привыкшие к труду, ломило от боли и даже причесаться стоило мне неимоверных усилий. Ужас. День предстоит длинный, как же я буду работать?
ГЛАВА 5. Если любовь с первого взгляда существует на самом деле…
Работать пришлось через адскую боль и натужный скрип зубов. Я считала минуты до ужина, но их было жуть как много! Это был самый ужасный день в моей жизни. Мучительно бесконечный и бесконечно мучительный. Меня уже не восхищала ни позолота, ни богатая лепнина, ни изысканная обивка на мебели. Везде я видела лишь объекты для чистки, полировки и мытья. Я и суток не проработала горничной, а уже стёрла руки в кровь и сожгла слизистую носа и глаз, во всяком случае, ощущения были именно такие. А ещё, казалось, я тупела с каждой минутой. Ведь совсем недавно я занималась экономической статистикой, а теперь натираю воском полы и снимаю паутину с люстр. Боюсь, не пройдёт и недели, как я позабуду таблицу умножения.
Несколько раз Мирна приходила проверить, как я справляюсь с работой, и каждый раз говорила что-то вроде: «Старайся лучше» или «У тебя уходит слишком много времени на простейшую работу». А чего она хочет? Я же не родилась с тряпкой в руке!
Я правда старалась, но многое получалось из рук вон плохо или не получалось совсем. Частенько мне приходилось искать Бидди или других девушек и спрашивать совета, как вывести пятно со светлой обивки, если оно не выводится тем средством, которое мне выдали, или где взять двадцатифутовую лестницу, чтобы добраться до люстры в холле.
Девушки помогали не делом, а словом, да и то без особой охоты. А лестница необходимой высоты нашлась у садовников, мало того, один из них, парень моих лет, охотно вызвался мне помочь.
– Меня Тобин зовут, а тебя? Я тебя раньше не видел, ты новенькая, да? – трещал по пути он. – Жаль, садовники с горничными и лакеями не сидят за одним столом, уж я бы тогда не спрашивал, сколько ты у нас пробыла, но, наверное, недолго – день-два, не больше, так как Изумрудный остров у причала не дольше недели стоит. То есть не стоит, конечно, а очень медленно пролетает. Ты откуда? Из Рамельтона?
Толком ответить он мне не дал и пустился в разглагольствования об особенностях местной погоды и выращивания овощей на парящих островах да о матушкином здоровье, ради которой он, собственно, тут и надрывается. Странно, а я-то думала, что здесь строго с разговорами.
В Рубиновом крыле он немного поутих, однако продолжал помогать с прежним рвением. Только, сдаётся мне, не по доброте душевной он это делал, а чтобы насладиться видом снизу. Я не против, когда мной любуются в драконьем теле, но такое откровенное подглядывание меня возмущало. И я как могла гнала его подальше, да лестница попалась неустойчивая, а может, Тобин нарочно такую выбрал. И чем больше я с ним общалась, тем больше убеждалась, что такие индивиды как Патрик, увы, не редкость и, что хуже всего, в последнее время мне на таких индивидов очень «везёт».