Он спит, отвернувшись вправо, и ей отчетливо видна тюремная татуировка на его подбородке. Тыльной стороной руки, сгибом переходящим в запястье, Гермиона потирает зачесавшийся лоб и хмурится. Насколько она знает, метки Азкабана остаются на осужденных навсегда, и раньше эта мысль не приходила ей в голову, но теперь подобная практика кажется странной.
«Если кто-то пожизненно заклеймен отметиной, которая видна любому, то можно ли рассчитывать, что в будущем человека не попрекнут его прошлым?»
Некоторое время Гермиона просто рассматривает Малфоя. Она никогда не видела его спящим и не предполагала, что когда-то такое может случиться. Его веки подрагивают от каких-то сновидений, и даже в бессознательном состоянии по телу проходит мелкая нервная дрожь. Ей доводилось наблюдать похожие спазмы мышц у тяжело больных, перенесших пытки.
Прежде чем обработать рану на его лице, Гермиона медлит. Прикасаться к его щекам и губам все-таки неловко. Запретно. И то, что Малфой не осознает этого, нисколько не облегчает задачу. Ее преследуют мысли о том, что он вот-вот распахнет свои холодные серые глаза и обольет ее презрением за то, что она оказалась непозволительно близко.
Ее пальцы неловко отводят в сторону его слишком отросшую челку, и она, постоянно поглядывая не проснется ли Драко, воровато наносит мазь на глубокий, едва схватившийся порез, начинающийся от челюсти и через переносицу переходящий на другую щеку.
Наконец, закончив, она очищает руки и накладывает на Малфоя общие диагностические чары.
— Что это такое? — Гермиона поражается результатам и еще раз перепроверяет их.
Позже она снимает чары и опускает взгляд на спящего Драко.
— Что осталось от тебя прежнего, Малфой?
* * *
Когда он, морщась, открывает глаза, то видит квадрат света, заполняющий все пространство вокруг. Нет ничего, кроме яркого света, от которого накатывают слезы.
Драко резко садится и мотает головой.
Его волосы влажные от пота.
Вздох. Еще один. Еще один.
Он концентрируется на собственном дыхании, стараясь почувствовать опору.
Глубокий вдох. Такой же глубокий выдох.
Обеспокоенным взглядом Драко обводит комнату, в которой оказался. Это не камера Азкабана, а свет — не пытка; всего лишь солнце, рвущееся через большое окно.
Рядом с окном расставлены горшки с карликовыми деревьями; слева кресло, журнальный столик со стопкой книг; справа в стене камин, на крючке рядом с которым висит закопченная кочерга.
Мозг Драко обрабатывает информацию, но далеко не сразу находит нужное воспоминание.
Грязнокровка.
Грейнджер.
Она забрала его из тюрьмы.
Он в безопасности. Теперь в безопасности.
В ноздри ударяет насыщенный запах трав, словно кто-то именно сейчас открутил вентиль и распылил аромат.
Драко знает, что ему знаком этот запах. Но название не приходит на ум.
Будто в трансе он поднимается, откинув одеяло, и бредет туда, откуда доносится мерный звук приглушенного пения.
Сперва он видит Грейнджер, сидящую за столом, спиной к нему. Ее нога подергивается в такт голосу, идущему из ниоткуда. Уже потом Драко оглядывается, чтобы обнаружить несколько крупных неизвестных магловских устройств, расставленных то тут, то там.
— Ты встал! — восклицает Гермиона, почувствовав его присутствие. Она протягивает руку к небольшой коробке, стоящей рядом, поворачивает переключатель, и песня обрывается.
Драко приближается неровной походкой и усаживается на еще сохранивший ее тепло стул.
— Хочешь чая? Я не знаю, какой ты любишь. Или молоко?
Она суетится и выставляет перед ним тарелку с густой кашей. Вместо этого Драко молча протягивает руку к ее недоеденному бутерброду и отправляет его в рот. Глотает, не прожевав.
Грейнджер успевает только ахнуть.
— Тебе нельзя это, Малфой! Судя по тому, какой ты худой, тебя не слишком-то кормили. Дай себе привыкнуть.
Она подсовывает кашу поближе, а Драко, даже не пытаясь спорить, набрасывается на предложенную еду.
Проглотив отведенное количество, он утыкается взглядом в столешницу перед собой.
Спустя минуту или две, девичья рука двигает к нему наполненную кружку чая. Из нее тянет тем самым ароматом, который он учуял раньше.
Он не двигается, лишь пытается вдохнуть поглубже. Драко кажется, что он когда-то любил этот запах. Как же называется растение?
— Малфой… Драко, — его имя непривычно для ее языка, — ты… все-таки пугаешь меня.
Тишина.
Грейнджер устало опускается на соседний стул. Боковым зрением он видит, как она заламывает пальцы.