Больше было некому.
Он думает про Нарциссу, но к полнейшему ужасу едва ли может в точности представить ее лицо, скрытое туманом. Его руки холодеют.
Дементоры питаются хорошими воспоминаниями.
— Моя мать? — шепчет Драко.
— Она жива, Малфой, — быстро отвечает Грейнджер, продолжая удерживать его ладони. — Нарцисса сослана в Мэнор на пятнадцать лет и ей запрещены любые контакты, даже переписки.
"Значит у нее действительно не было никакой возможности связаться со мной". Потому что даже в своем нынешнем состоянии, Драко уверен, что найдись хоть малейшая — мать пошла бы на нарушение любых запретов Визенгамота и против всей магической Британии.
Ее любовь — единственная, которую он знает, но как Драко не силится, у него не выходит мысленно восстановить ее облик.
— А твой отец… — продолжает Грейнджер, — я бы соврала, если бы сказала, что мне по-настоящему жаль.
Драко вскидывает на нее взгляд.
— Люциус получил свой Поцелуй, — все-таки ее голос надламывается, — как и все Пожиратели смерти, у которых была метка.
Поцелуй дементора равносилен смерти.
Поцелуй хуже смерти.
Губы Драко дрожат.
«Догадываться это не то же самое, что знать наверняка.»
Защитный барьер окклюменции в его голове вырастает молниеносно и практически без усилий: только этот отточенный необходимостью навык не дал ему сойти с ума, находясь в заключении.
— … Малфой?.. — Грейнджер не перестает что-то говорить, но Драко отказывается слышать.
Находясь взаперти своей клетки в Азкабане, он пытался не думать о том, что стало с его семьей. Но хватило всего лишь одного дня в безопасности и заботе, чтобы плотина в его душе дала течь.
В жизни Драко существовали только два человека, кому он был по-настоящему предан и кого любил. Теперь мать на годы сослана в одиночное заключение, а отец превращен в доживающий труп. Что у него осталось?
Малфоев больше нет.
Его семья разломана.
Он не сумел их спасти…
Его и самого почти что нет.
На память отчего-то приходит заклинание, которое он повторял в заключении подобно молитве. «Меня зовут Драко Малфой, мне восемнадцать. Я чистокровный волшебник. Я бывший Пожиратель смерти».
— …Драко, что мне сделать? — Его имени, произнесенному голосом грязнокровки, внезапно удается проникнуть за барьер, и он ощущает, будто защитные рубежи дрожат.
Когда он открывает глаза, то обнаруживает, что одна рука Грейнджер по-хозяйски лежит на его плече, и Драко делает то, что было бы так свойственно Малфою-в-Хогвартсе: резко отклоняется назад и ведет корпусом, чтобы прекратить нежелательное прикосновение.
Драко еще помнит, что должен быть ей благодарен. Поэтому ядовитое «грязнокровка» не срывается с потрескавшихся губ. Но преисполненный горечи, он все-таки говорит: — Уйди.
Его кожу неприятно покалывает там, где только что была ее ладонь, и ему необходимо пространство.
Ему нужно не быть таким уязвимым, чтобы позволить Грейнджер находиться рядом.
Когда она обиженно отстраняется, Драко становится легче.
Он укладывается на диван, зарывшись с головой под одеяло, и долго лежит, пяля глаза в никуда.
* * *
В течении дня Драко несколько раз проваливается в сон без сновидений.
Это тревожная дремота, от которой у него случается приступ мигрени.
На этот раз на столике возле дивана он обнаруживает очередную миску каши и стакан молока. Отыскав глазами Грейнджер, Драко долго смотрит на нее, но ей удается сделать вид, что книга, которую она держит в руках, гораздо увлекательнее, чем сломанный парень, которого она привела в свой дом. Грейнджер не поднимает взгляда.
Драко принимается есть, но на третьей ложке они оба вздрагивают от настырного звонка в дверь.
Отложив чтение, Гермиона направляется к двери. Открывая, она видит Рона, засунувшего руки в карманы и покачивающегося на пятках.
— Чего так долго? — спрашивает он, делая шаг внутрь.
Его ботинки, двумя глыбами серьезного размера, не встают аккуратно к стене, а сталкиваются с ней и заваливаются на бока.
— Ты одумалась или все-таки… — не дожидаясь приглашения, Рон проходит дальше и оказывается в дверном проеме гостиной, — нет, не одумалась.
Он раздраженно глядит то на Малфоя, то снова на Гермиону.
— Поверить не могу! — качает головой.
— Рон, пожалуйста, не заводись...
Но Уизли вырывает свою руку, которую Гермиона пытается поймать, чувствуя приближение скандала, и круто наступает на Драко.
Тот встает ему навстречу, и Грейнджер готова застонать от досады.
— Твое место в Азкабане, долбанный Малфой! — Громко говорит Рон и в его руках оказывается палочка, направленная в лицо врагу. — Может мне стоит воспользоваться случаем и запустить в тебя непростительным за все то, что ты сделал?