— Ты ревнуешь что ли?
— Почему бы мне этого и не делать, в конце концов, а?
* * *
Драко поднимает пальцы к лицу и долго смотрит на них.
«У тебя прекрасные руки. Хорошие пальцы для заклинаний. Я помню, ты хорошо учился в школе.»
Драко уверен, что знает заклинание тишины.
Это что-то простое.
Должно быть чем-то простым.
«Силенцио!» — вдруг осеняет его, и волна жгучего удовольствия проходится от ушей до самых пяток.
Окрыленный успехом, Драко сосредотачивается, призывая магию.
Полностью концентрируется взглядом на кончиках пальцев и ждет…
Но ничего не выходит.
Его магия не откликается.
— …Это не закончится добром, Гермиона, точно тебе говорю, — Уизли открывает двери и прекращает действие заклинания. Твердым шагом он, не повернув головы в сторону Малфоя, торопится к выходу и, обувшись, уходит, толкнув за собой дверь.
Гермиона выходит следом. Она сама не понимает, как они снова поругались буквально не из-за чего. Ревновать ее к Малфою? Рон должно быть не в себе.
— Грейнджер… — тихо произносит Драко. Тяжело вздохнув, она поворачивается к нему. — Спасибо.
Гермиона несколько раз моргает, удивленная.
— Не за что, Малфой. Я сделала бы то же самое для любого другого, потому что ни с кем нельзя поступать подобным образом.
Он кивает.
***
3. Надписи
***
Следующее утро начинается для Драко с чашки овсяной каши и молока.
— Полезно для желудка, — бурчит Грейнджер.
Новое пробуждение далось ему проще предыдущего, пусть и потребовалось некоторое время, чтобы, торопливо оглядевшись, вспомнить, где он находится.
Гермиона встречает его, сидя за кухонным столом, и рассеянно ковыряет ложкой в своей тарелке.
Они едят в молчании, но Драко то и дело косит взгляд на газету, которую грязнокровка отложила, едва он вошел. Та свернута пополам, однако кусок фотографии на верхней половине определенно принадлежит Золотой троице: три головы, склоненные друг к другу.
— Мне нужно по делам, — Грейнджер нарушает тишину. — Ты помнишь, что тебе нельзя покидать квартиру?
Он поднимает на нее пустой взгляд.
Механически кивает.
— Хорошо. Я вернусь так быстро, как только смогу.
Она подходит к нему, забирает тарелку и, помыв, отправляет на полку. Драко зачем-то рассматривает ее профиль. Грязнокровка собрала волосы в пучок, открыв тонкую длинную шею. У нее острый нос и изящно очерченная линия подбородка.
Когда Грейнджер обходит его сзади, то внезапно замирает.
— У тебя, полагаю, открылся какой-то из порезов, — сообщает она, — потому что на футболке кровь.
Драко вздрагивает и резко отстраняется, когда ее пальцы вскользь проходятся возле основания его шеи.
Грейнджер уходит в спальню, чтобы спустя время вернуться переодетой. Ее голос звучит раздраженно.
— Малфой, слушай, у тебя ведь раны по всему телу, а я лечу лишь твои ладони. Что насчет остального?
Он молчит.
— Я не стану ждать, пока они загноятся, чтобы создать еще больше проблем. Даже если тебе противны мои прикосновения, то придется потерпеть!
После того, как Грейнджер уходит, он еще долго сидит неподвижно, разглядывая столешницу. А потом встает и медленно идет, изучая квартиру.
Ноги зачем-то приносят его в спальню грязнокровки. Драко не знает, что ожидает там увидеть. Широкая кровать накрыта фиолетовым покрывалом; дальняя стена заставлена книгами до самого потолка; на столике — зеркальце на ножке и мелкие белые цветы в прозрачной вазе.
Его внимание привлекают рамки, приютившиеся на прикроватной тумбе. В каждой из них по маггловской фотографии. Парочка с Поттером; несколько, на которых Троица вместе; на одном из снимков маленькая Грейнджер с родителями.
Одна рамка выделяется: это колдография, на которой грязнокровка и Уизли целуются.
Драко идет в ванную комнату, чтобы справить нужду, а потом склоняется над раковиной и ополаскивает лицо. Трет его и принимается рассматривать свое отражение в зеркале. Волосы торчат в разные стороны, словно выцветшее воронье гнездо, под глазами темные круги.
Он поднимает руку, и его пальцы повторяют рисунок пореза, изуродовавшего лицо. Драко вдруг вспоминает, как медленно и болезненно лезвие скользило по его коже, а кровь стекала за шиворот.
Его искромсали, просто чтобы поглумиться.
Исключительно ради удовольствия мщения.
Из-под воротника футболки поднимается еще один красный узор. Он стягивает майку через голову и, отбросив ее, опирается на края раковины. Выше сердца покраснение, оставшееся от ожога чаем, но Драко глядит не на это. Его тело испещрено белесыми полосками, — шрамами от мечей сектумсемпры, которыми наградил его Поттер, — а поверх, относительно свежие, перекрещиваются порезы, полученные в Азкабане.