—… Так что я усложнила заклинание. Обычным отпирающим ты не сможешь открыть дверь.
— Я не помню это заклинание, — признается Драко, вынуждая себя говорить. Она не понимает. — Моя память… рваная. Я знаю какие-то вещи, но другие — пустота.
Он раздражается, когда в ее глазах появляется непрошенное сочувствие.
— Я опасалась этого, Малфой…
Она кажется растерянной и подсказывает ему слово, которое они изучали еще на первом курсе. Драко пробует его и прислушивается к своим ощущениям. Формула заклинания отпирания не вызывает прилива магических сил.
— Чувствуешь что-то?
Он качает головой, а она поджимает губы.
— Мне жаль… Ты что-нибудь ел? — Грейнджер проходит мимо него.
Драко благодарен за то, что она меняет тему.
Ее вопрос простой.
Тогда почему ему приходится задуматься, прежде, чем ответить?
— Да, кажется, да.
Она кивает.
— Как твои руки?
— Лучше, — отвечает он, показывая ей ладони.
— Я могу посмотреть остальное?
Он думал над этим, пока ее не было, но так и не принял какого-то решения. Любые прикосновения, даже мысль о них, вызывают у него учащенное сердцебиение и потливость ладоней. Но знать, что к нему должна прикасаться Грейнджер — еще хуже. Драко отчего-то не думает в это время о качестве ее крови, но давится унижением от того, что она видит тремор его конечностей и жалкие потуги не отскакивать в сторону при ее приближении.
Но без ее помощи не обойтись.
— Можешь.
Ее взгляд теплеет.
— Дай мне немного времени, я переоденусь и перекушу. Хорошо?
Драко плетется на кухню и садится ждать.
* * *
Грейнджер заставляет его встать к ней спиной.
Они снова в ванной, а из крана течет вода — это напоминает ему о том, как много грязнокровка для него сделала. И вероятно, еще сделает.
Но у Драко нет никакого подходящего объяснения, зачем она возится с ним.
— Ты сам? Или мне помочь?
Он глядит на ее зеркальную копию, стоящую позади. Она не выглядит раздраженной или недовольной. Дает ему время.
Драко снимает футболку и внимательно, насколько может, следит за выражением лица грязнокровки, поэтому не пропускает момента, когда ее взгляд сосредотачивается на надписи у него на спине.
Она мыла его после Азкабана.
Она уже видела его повреждения.
Она уже знает.
Грейнджер прикусывает губу, разглядывая дольше, чем если бы ей было все равно. Она поднимает руку, и Драко клянется себе, что не дернется от ее прикосновения, будучи готовым к нему. Но тут же ломается от усилий: вздрагивает и разрывает зрительный контакт, втягивает голову в плечи. Пальцы в нестерпимом ожидании стискивают керамические края.
Но касания так и не происходит.
Гермиона удивляет, делая последнее, что он мог бы вообразить. Отстраняется, борется со своей кофтой и побеждает, задирает рукав, протягивая ему свою руку. На ее левом предплечье, — там же, где у него самого метка змеи, — почти не потускневший шрам из двенадцати кривых букв.
— Я знаю, Малфой, как с этим жить. Можешь не прятать глаза, — произносит она с надломом.
Он распахивает глаза и заставляет себя смотреть на неровную надпись до тех пор, пока Грейнджер не прячет ее.
— Если лезвие, которым тебя исполосовали, не было проклято, то время сотрет буквы с твоего тела. Может, даже не останется шрама.
Драко заканчивает про себя то, о чем Грейнджер промолчала: нож, который использовала его полоумная тетка, был пропитан множеством неисцеляемых заклинаний.
«Грязнокровка» останется высеченной на ее руке навсегда.
* * *
— Наклонись над ванной, мне так будет удобнее.
Он выполняет ее приказ, и Грейнджер поливает его раны душистой жидкостью, а после промакивает чистым полотенцем. Ему до одури неуютно не видеть ее лица. И он чувствует себя до предела беззащитным, позволяя ей нависать над собой.
С порезами на лице и груди сложнее: им приходится примоститься друг к другу. От Драко требуются особые усилия, чтобы оставаться неподвижным, не отклоняясь каждый раз, когда Грейнджер тянется к нему.
Ему кажется, что хоть она и пытается держать дистанцию, он все равно ощущает ее дыхание. И это странно, абсолютно ненормально и нежелательно, когда кто-то настолько близко.
Рана на щеке щипит, и он морщится, получая поддержку грязнокровки: она шепчет ему успокаивающие слова. Это не обязательно, но Грейнджер все же делает, словно ей действительно хочется.
Она отводит его в гостиную и, усадив на диван, опускается рядом. В ее руках флакон, который она протягивает Драко.
— Выпей.
Их пальцы соприкасаются, когда он принимает зелье. На вкус оно горькое, но через несколько секунд головная боль, мучившая Драко все время, притупляется.