Драко все еще жадно хватает воздух, но пытается сконцентрироваться на ее лице.
— Малфой, я не причиню тебе вреда. Ты в безопасности, помнишь?
«Вдох-выдох. Вдох-выдох.»
Он оглядывается, понимая, что стоит посреди комнаты. На ковре все еще лежит перевернутая банка, а глаза Грейнджер широко распахнуты, но не злы.
Драко сглатывает, чувствуя, как сердце по-прежнему стучит быстрее, чем нужно.
— Что я сделала не так? Шея? С прикосновениями к ней связаны какие-то особые воспоминания?
Не сразу, но он кивает.
Вдоль его позвоночника ползет холодок, когда Драко ощущает фантомные пальцы, безжалостно, до синяков, впивающиеся в его шею сзади. Чувствует, как преклоняются колени, и щека врезается в каменный пол. Слышит свой хрип и болезненные стоны, когда на него сыплется град ударов, а он, будто приколотая букашка, корчится, но не может спастись.
— Мне искренне жаль, я запомню, Малфой. — Она поднимает банку, видя, что большая часть крема вытекла наружу. Достав из кармана палочку, Грейнджер накладывает очищающее заклинание, а потом поворачивается к нему. — Тогда будем считать, что я закончила со спиной. Присядешь?
Драко требуется передышка, но вместе с тем он уверен, что Грейнджер не оставит его в покое. Несмело, но он садится рядом и мысленно возводит стену, за которой скрывается.
— Ты на меня злишься, — говорит, не глядя на нее.
Гермиона не понимает вопрос это или утверждение. В любом случае их детские стычки кажутся слишком далекими, чтобы зацикливаться на них.
«Если только Малфой не станет вести себя как прежде, когда достаточно окрепнет».
— Неправда, — спустя время, будто его слова вынуждают задуматься, отвечает Грейнджер. — В Хогвартсе ты вел себя гнусно и говорил мне ужасные вещи, но прошло достаточно времени, чтобы я перестала злиться.
— Я про сейчас.
Она кладет руки ему на плечи — осторожно, ожидая новой вспышки, — и Драко кажется, что нервы там, где она касается, обнажены. Даже сквозь барьер окклюменции к нему пробивается ощущение тревоги.
Между их телами значительное расстояние, Грейнджер вынуждена тянуться, чтобы наносить мазь.
— Мне жаль, что тебе пришлось пережить все это. Визенгамот был удивлен, когда я пришла к ним. Гарри сказал, что они не знали, не догадывались о твоих условиях. Даже заключенных, отбывающих длительный срок, нельзя оставлять замерзшими и голодными…
Драко морщится, не веря ни единому слову. Дементоры подчинялись Визенгамоту. Так же, как и авроры, безразличные к его пыткам в общей камере.
— Это ложь, Грейнджер. Меня водили на инспекции, и им было наплевать. — Горечь в нем поднимает голову, подобно змее. — На меня накладывали диагностику и вели записи.
— Малфой, в первую ночь, после того как ты уснул, я использовала диагностические чары. Не считая наружных повреждений и худобы, физически ты здоров.
Драко не нравится знать о том, что она проводила с ним манипуляции, пока он был в отключке. Осознавать, насколько он не контролирует происходящее вокруг себя — паршиво.
— А мой мозг…
«Почему слова застревают в глотке?»
— Что с моим мозгом?
Грейнджер слишком резко выдыхает, а Драко бросает торопливый взгляд на ее пальцы, запачканные мазью, которые она заламывает в нервном жесте.
— Если ты считаешь, что готов это увидеть, я покажу.
— Не знаю, — честно говорит он и тут же стыдится своей трусости. Ему нужно знать! Отвага есть не только у гриффиндорцев.
— Давай, — на выдохе.
Она смотрит ему в глаза, и Драко неуютно, хочется втянуть голову.
— Нужно закончить с мазью, Малфой, — ее взгляд медленно проходится по его лицу, по уродливой ране, — а потом, если не передумаешь, мы сделаем это.
— Не передумаю, — настаивает он, обещая то ли ей, то ли самому себе.
— Как спина?
— Ощущается лучше. Это магическое?
— Конечно. Вариант летейского эликсира доктора Летто. С моими доработками.
Она зачерпывает из банки новую порцию лекарства и поднимает руку, показывая ему.
Чтобы он видел ее действия.
Чтобы быть предсказуемой.
И все равно он задерживает дыхание, когда Грейнджер пододвигается вплотную. Она терпеливо ждет, пока Драко справится с собой. В конце концов, он вымученно кивает, удерживая себя на месте.
Она касается его лица, и ему приходится стиснуть ткань джинсов в кулаки, потому что потребность уклониться сродни множеству иголок, одновременно впившихся в кожу.
«Вдох-выдох. Вдох-выдох.»
— …Вот так… Ты отлично справляешься. — Грязнокровка улыбается ему, так открыто и искренне, что Драко застревает, глядя на ее губы. Все, что с ним происходит — неправильно, в том числе и она, сидящая рядом и довольная его крохотными успехами в том, чтобы не стиснуть ее плечо и не отшвырнуть подальше от себя.