Когда отец первый раз был заключен в Азкабан, Драко много читал о том, как дементоры влияют на разум и навыки волшебников. Он знает, как важно сохранять все куски себя, которые только возможно, чтобы к моменту, когда два года истекут, не сойти с ума. Но нить такая тонкая…
Драко закрывает глаза, устав смотреть в неприветливый квадрат хмурого неба над головой, и начинает по новой.
— Я Драко Малфой, мне восемнадцать. Я чистокровный волшебник. Я бывший Пожиратель смерти…
* * *
На сто девяносто шестой день заключения Драко приходит кормить не дементор.
Вместо этого он недоуменно глядит на пухлого аврора, который так неловко ставит его миску, что часть похлебки выливается за края.
— Кингсли творит новые правила, — зло глядя на Драко, говорит он, — распустил всех дементоров, и теперь авроры будут тут главными. Первое распоряжение смотрителя: перевести тебя в общую камеру. Так что насладись последними деньками, глядишь, потом еще будешь скучать по тишине.
Обещание оказывается пророческим…
* * *
Драко с трудом открывает глаза. Секунда — и он снова дергается от внезапной пощечины, скорее инстинктивно, чем на самом деле чувствуя боль.
Переведя дух, Драко медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на обидчика, но это движение дается ему с большим трудом. За спиной раздается взрыв смеха тех, кто крепко удерживает его.
Он ощущает, как из рассеченной поперек ладони на грязный пол падают горячие капли крови. Или уже не капли, а целый поток?
Драко обессиленно закрывает веки.
— Эй, не спи, долбанный Пожиратель! — один из них снова ударяет его по лицу. — Это не так весело! — Он вкладывает лезвие ножа в еще здоровую руку Драко и со всей силы сжимает его кисть.
Драко чувствует, как тело предательски дергается и извивается, но ничего не может с этим сделать. Все мысли о том, чтобы выглядеть достойно, рассыпаются — охваченный страданием, он на мгновения даже забывает о том, что рядом есть кто-то.
«Создай барьер! — требует измученный разум, и Драко искренне старается. — Думай о чем-то другом!»
В уже угасающем сознании из ниоткуда возникает картинка: ранняя весна, Драко в кои-то веки застает грязнокровку без ее свиты. Она сидит на парапете, расслабленная, и Драко усаживается рядом. Грейнджер выглядит совсем юной, ему кажется, что ей не больше пятнадцати. И они говорят! Драко не может вспомнить ни разговор, ни то, как давно это было, — лишь ощущение безопасности и уверенности.
Драко не может сказать точно: воспоминание это или фантазия?
Сокамерник продолжает подначивать его, подходит совсем близко, и, наклонившись вперед, с выражением произносит:
— Ты прожил бессмысленную жизнь, Малфой!
Драко закрывает глаза и продолжает создавать барьер окклюменции.
Он в Азкабане уже двести двенадцать дней.
* * *
Его снова переводят в одиночку.
В новой камере нет света, лишь те скудные крохи, что пробираются из коридора.
Драко сбился со счета.
Его тело покрыто коростами запекшейся крови, а раны оставлены на самозаживление.
Он больше не пытается собирать себя по кускам. Вместо этого укрылся за высокой стеной.
— Малфой?
Драко не удивляется, когда снова появляются галлюцинации. Он к ним привык.
Но обычно Драко слышит голос матери. Сейчас что-то другое…
— Малфой? — Еще раз.
Его голова медленно поворачивается, больше к свету, чем на зов.
«Это мог бы быть голос грязнокровки…» — мысль формируется на задворках его сознания.
— Драко?
Он моргает. Нет, она никогда не называла его по имени.
Но Драко все-таки пытается сфокусировать зрение.
— Грейнджер?
В камере так холодно, что его дыхание похоже на дым.
Он удивляется, когда галлюцинация обретает визуальное воплощение девушки, стоящей по ту сторону решетки. У нее такие же рыжие непослушные пряди и озабоченный взгляд.
— Драко, я… — Видение запинается, не зная, что сказать. — Я собираюсь вытащить тебя!
Он бы усмехнулся, будь у него на это силы.
«Глупая галлюцинация!»
Его нельзя вытащить. Ему дали два года, и срок еще только начался…
Драко отступает назад так, что тень скрывает его лицо.
— Нет, не вытащишь, — его голос глух с непривычки.
И иллюзия рассеивается, а дни продолжают течь: один из другого, когда не ясно, прошел всего час или вечность…
* * *
В его камеру вламываются сразу три аврора, крепких высоченных мужика. Драко вяло думает, что вряд ли справился бы даже с одним из них.
Двое хватают его, не давая пошевелиться, а третий достает из кармана небольшой металлический обруч и рунный диск, со множеством вырезанных на поверхности рун.