Только так он мог жить в мире с собой.
Когда он приблизился к арене, то почувствовал, что его преследуют, хотя он постоянно оглядывался назад и почти хотел увидеть орды вооруженных защитников, надвигающихся на его сзади. Но… нет. Не важно, сколько раз он оглядывался через плечо или проверял ответвления извилистого коридора, вокруг них никого не было.
Никаких признаков тревоги.
Только пара потертых дорожек на линолеуме под ногами и флуоресцентные лампы, мигающие над головой.
— Моя мамэн умерла в ночь перед моим похищением.
Когда голова Амари дернулась в его сторону, он понял, что произнес эти слова вслух.
— Мне очень жаль…
Он прервал ее:
— Я думаю, она умерла от сердечного приступа. Мы с ней были в нашей келье, последние несколько ночей она чувствовала себя очень усталой. И с желудком… Внезапно она просто… — Он покачал головой. — Она сидела на своем тюфяке и сунула руку под мышку, как будто ей вдруг стало больно. Потом она схватилась за грудь и стала хватать ртом воздух. Она посмотрела на меня…
— О, Дюран.
Это помогало… Помогало, что прямо сейчас они спешили, были сконцентрированы на возможной атаке, были заняты, очень-очень заняты, иначе он сомневался, что в противном случае смог бы закончить рассказ.
— Она повалилась на бок. Она все еще смотрела на меня, но, кажется, больше не видела. Я начал выкрикивать ее имя. Попытался посадить ее, но голова… она свесилась ей на плечо, потом упала… назад.
Он даже не заметил, что остановился, что одна из четырех двойных дверей на арену была перед ними.
— Один из защитников — личная охрана Даавоса — вошел, потому что услышал мои крики. Затем в нашу комнату вбежал Даавос. Я схватил его за горло. Я просто, черт… — Он закрыл глаза. — Понадобилось семеро защитников, чтобы оттащить меня от него, и как только это удалось, он, как помешанный, бросился на ее тело. К тому времени краски жизни уже покинули ее лицо. Он кричал. Обнимал ее. Им пришлось вытащить меня из той комнаты. Они воткнули в меня что-то, иглу. Я потерял сознание.
Он уставился на закрытые двойные двери. На деревянных панелях был вырезан профиль мужчины, черты которого были идентичны его собственным.
Дюран посмотрел туда, откуда они пришли.
— Она прибыла сюда потерянной душой и купилась на ложь, на величие, на спасение. А потом он погубил ее всеми возможными способами. Он делал это со многими людьми, но она была единственной, кто имел значение для меня. — Он откашлялся. — На следующую ночь, после того как меня усыпили, я проснулся в комнате один. Ее тело исчезло. Ее тюфяк. Он словно стер ее. Я решил почтить ее память, провести церемонию ухода в Забвение. Он не собирался делать это для нее. Я пошел в ванную, принял душ и побрился, чтобы быть чистым. Не важно, что у меня не было останков. Я сказал себе, что все равно сделаю это: скажу нужные слова, сделаю необходимые жесты, выполню ритуал, даже если мне придется просто изображать его. Если Дева-Летописеца действительно благосклонная мать расы, сказал я себе, она дарует особую милость моей мамэн.
— Я уверена, что твоя мамэн в Забвении
— Ты не можешь этого знать. Я тоже, — он потер глаза. — Они ударили меня по голове, и я очнулся в Большом зале Чэйлена перед его очагом. На его столе. Мой отец был умен. Он знал, что я собираюсь сделать, как только церемония будет закончена. До полуночи у меня будут двое мертвых родителей, и ничто меня не остановит.
Дюран положил руку на правую сторону двери. На профиль отца. — Я был так близок к тому, чтобы вытащить и ее. Это была точка соприкосновения событий. Бункер был готов, путь к отступлению спланирован, мои припасы доставлены к Некси. Неделю назад я помог Некси выбраться из лагеря в качестве теста, и это сработало. Мне нужно было убедиться, что это сработает… Я должен был быть уверен, что моя мамэн будет в безопасности.
Когда Амари положила руку ему на плечо, он подпрыгнул и сосредоточился на ней. Понизив голос, он сказал: — Я был так близко. Я был так чертовски близко…
Говоря это, он не был уверен, что имеет в виду освобождение матери.
Или то, зачем он пришел сюда этой ночью.
Дюран толкнул дверь и вышел на арену.
Глава 23
СКЕЛЕТЫ БЫЛИ ПОВСЮДУ. Сотни, может, больше.
Амари последовала за Дюраном в театральный зал, где ряды сидений спускались к центральной сцене, и все было усыпано неисчислимым множеством костей.
И они умерли ужасной смертью. Эти люди… эти бедные люди страдали.
Она опустила пистолет и подошла к верхнему ряду сидений.