Со злости он ударил кулаком по столу, после чего плюхнулся на вертящийся стул. Стул жалобно скрипнул. Чарли со стоном привалился к стене.
— Еще раз меня разбудишь — шприц тебе в задницу! — пообещал он.
— Заткнись ты, надзирала! — опять крикнули из другой камеры.
— Сам заткнись! — рявкнул Чарли.
Узник вскарабкался на табурет. Он смотрел в окошко. Смотрел на падающий дождь.
— Где это я?
Мак и священник остановились возле камеры. Мак махнул Чарли, тот нажал кнопку на пульте, и зарешеченная дверь отодвинулась.
— Входите, святой отец, — сказал Мак.
Священник вошел. Он был невысоким и полным, с красным лицом и доброй улыбкой.
— Святой отец, вас не затруднит передать мне поднос? — спросил Мак.
Священник молча кивнул, взял поднос и подал надзирателю.
— Благодарю, святой отец.
— Не стоит благодарности.
Дверь снова закрылась. Мак не уходил.
— Если он опять начнет хулиганить, крикните нам.
— Уверен, что не начнет, — сказал отец Шейн и улыбнулся узнику.
Тот стоял, подпирая стену, и ждал, когда уйдет Мак.
Мак продолжал стоять у двери.
— Держи себя в руках, Райли, — велел он узнику и только тогда отошел.
Отец Шейн невольно вздрогнул, увидев шагнувшего к нему узника..
— Прошу вас, сын мой… — начал священник.
— Не бойтесь, я не собираюсь на вас нападать, — сказал узник. — Выслушайте меня, святой отец.
— Давайте вначале сядем и успокоимся, — предложил отец Шейн.
— Что? Да, разумеется. Вы правы.
Узник сел на койку. Священник приблизился с табуретом в руках и осторожно опустил его на пол напротив узника.
— Выслушайте меня, — начат узник.
Отец Шейн предостерегающе поднял палец. Достав из сутаны большой белый носовой платок, тщательно вытер поверхность табурета. Узник беспокойно перебирал руками.
— Ради бога, — умоляюще начал узник.
— Да, — улыбнулся священник. — Именно ради Него.
Отец Шейн опустился на табурет. Там поместилась лишь средняя часть грузного тела; все остальное просто свисало по краям.
— Итак, — ободряюще произнес священник.
Узник закусил нижнюю губу.
— Выслушайте меня, — сказал он через несколько секунд.
— Да, Джон.
— Меня не Джоном зовут, — раздраженно бросил узник.
Священник недоуменно глядел на него.
— Но… — начал было он.
— Мое настоящее имя Филип Джонсон.
На мгновение священник оторопел, затем печально улыбнулся.
— Зачем вы сопротивляетесь, сын мой? Почему бы вам..
— Говорю вам: меня зовут Филип Джонсон. Вы будете слушать или нет?
— Но, сын мой…
— Да или нет?
Отец Шейн в тревоге отпрянул.
— Вы когда-нибудь заткнете глотку этому недомерку? — медленно и громко спросили из соседней камеры.
Послышались шаги.
— Пожалуйста, не уходите, — взмолился узник.
— Останусь, если вы пообещаете говорить тихо и не тревожить покой других несчастных душ.
Возле двери появился Мак.
— Обещаю, обещаю, — прошептал узник.
— Что там опять? — спросил Мак, испытующе глядя на священника. — Может, желаете уйти, святой отец?
— Нет, нет, — возразил отец Шейн. — У нас все будет тихо. Райли пообещал…
— Я же вам сказал, что я не…
Узник осекся.
— Вы меня о чем-то спросили? — поинтересовался отец Шейн.
— Нет, это я так. Пожалуйста, скажите надзирателю, чтобы ушел.
Священник повернул голову к Маку, кивнул, и на его румяных щеках обозначились ямочки.
Мак ушел. Узник поднял голову.
— Скажите, сын мой, — заговорил священник, — отчего так взбудоражена ваша душа? Вы ищете способа покаяться?
Узник беспокойно передернул плечами.
— Выслушайте, — сказал он. — Вы можете просто выслушать меня? Выслушать, не вставляя своих реплик?
— Конечно, сын мой, — ответил священник. — За тем я и пришел. Однако…
— Отлично.
Узник подался вперед. Его лицо напряглось.
— Выслушайте меня, — снова сказал он. — Я не Джон Райли. Мое имя Филип Джонсон.
Священник болезненно поморщился.
— Сын мой…
— Вы обещали выслушать, — напомнил ему узник. Священник опустил веки. На лице появилась печать мученичества.
— Что ж, говорите.
— Я — физик-ядерщик.
Узник умолк, потом вдруг спросил:
— Который сейчас год?
Священник открыл глаза и вяло улыбнулся.
— Но вы наверняка…
— Умоляю, скажите.
Чувствовалось, беседа слегка раздосадовала святого отца. Он пожал сутулыми плечами.
— Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый.
— Что? — встрепенулся узник. — Вы не шутите?