Смотря на лицо Кэмерон в мониторе, Мак отметил сжатые челюсти и перекошенный рот. Ой, ой. Не очень удачным вышел разговор у неё, с Цаплей. Ничего удивительного. Кэмерон Робертс была ранена, при исполнении служебных обязанностях годом ранее, выстрелом, предназначенным Блэр Пауэлл. Тогда, она встала перед Блэр, прикрыв её своим телом, от пули из снайперской винтовки. Кэмерон не помнила кошмарную сцену, когда она лежала, истекающая кровью, на тротуаре, а агенты окружив Блэр, уводили её из под огня снайпера. Maк помнил это очень хорошо. Он помнил, как Блэр кричала – «Кэмерон». Он помнил Блэр, сидящую сутки, около кровати Кэмерон, в то время, как жизнь Кэмерон лежала на чаше весов. Также он знал, Блэр просила, чтобы Кэмерон отозвали из службы безопасности, как только она поправится. Мак уверенно предполагал, Блэр будет не довольна, новым назначением Кэмерон.
"У вас намечен брифинг с Цаплей в 13-00," – сказал он, смотря на распорядок дня, отображенный на планшете, – ”При возникновении проблем, действуем согласно устава.”
"У меня все," – отрезала она, быстро проходя лобби, кивнув швейцару, спешащему открыть двойные стеклянные двери, вышла и остановилась под коротким зеленым навесом и посмотрела на крыши зданий, расположенных через парк. С момента ранения, она никогда не появлялась здесь. Она смотрела на тротуар и вспомнила капли крови на руках и ясное синее небо наверху, понимая, и от этих мыслей, ее пробила дрожь, в тот день целью была Блэр, а не она. Пожав плечами, прогоняя память прочь, Кэмерон направилась в свою квартиру, находящуюся на другой стороне площади.
Сняв пиджак и оперативную кобуру, она подошла к окнам, выходящим на Грэмерси-парк, смотря сквозь парк, на пентхаус Блэр. Она думала о ней, о безопасности ее апартаментов. Окна галереи Блэр, выходящие на улицу, были пуленепробиваемыми, пожарная лестница заканчивалась этажом ниже, крыша укреплена сеткой из армированного титана, разрезать которую возможно, если, только автогеном. Не дом, а золотая клетка. Кэмерон не могла обвинить Блэр в том, что она не понимала и была рассержена на нее. Ей было жаль, что она не могла изменить это, но жизнь Блэр находились вне всякого контроля. В памяти возникла улыбающаяся Блэр в ее объятиях, – ”Не думай об этом.“ Как бы она не хотела Блэр, это не поможет им, в данной ситуации.
После того, как Кэмерон покинула её апартаменты, Блэр неподвижно стояла около двери, слушая гудение лифта, поднимающегося в пентхаус, что бы отвезти Кэмерон вниз, она ждала, наивно надеясь, что Кэм вернется к ней. Спустя некоторое время, оставшись, одна, в пустой квартире, она заместила тоску гневом, таким знакомым противоядием от разочарования.
Осталось только убедить себя, что она больше не хочет Кэмерон. Неожиданно увидев Кэмерон утром, Блэр сразу захотела ее, именно такой, была ее первая, естественная реакция. Крайне мало женщин вызывали подобные эмоции в ней, Кэмерон Робертс же, делала это, одной слабой улыбкой и это пугало Блэр. Блэр держала всех, на расстоянии вытянутой руки, эмоционально и физически, в случае Кэмерон, она с треском провалилась. Идя через свои апартаменты, возбужденная и одновременно с этим, раздраженная, на себя, на свое желание, на непроизвольную реакцию тела, которое походило на предательство.
"Душ", – низким, от возбуждения, голосом пробормотала она, сбрасывая одежду и идя, в угловую душевую кабинку, примыкающей к ее спальне, где она выкрутила кран и ступила под холодные брызги воды, задыхаясь под струей воды. Ее соски были набухшие и мягкие от возбуждения, а влажность между ногами, была не от струй воды, бегущих по ее телу. Она прислонилась к стене, позволяя теплой воде охватывать ее, закрывая свои глаза – это было ошибкой.
Под влиянием успокаивающего потока воды на её коже, она увидела лицо Кэмерон. Блэр чувствовала тело Кэмерон, они стояли нежно прижавшись друг к другу. Она вообразила руки Кэмерон на себе, как воображала их много раз, в течение многих недель, когда они были врозь. Обычно такие воспоминания создавали приятный фон для наслаждения, но сейчас, она была болезненно возбуждена. Булавочные уколы капель воды по ее коже, проносились между ее ног с покалыванием, ведя битву с самообладанием.
Она не будет думать о ней.
Блэр взяла мыло и начала мылить шею и грудь, гладя ладонями грудь и живот. Ощущения от пальцев, пробегающих по соскам, заставили ее задыхаться.
Бессознательно, она поймала сосок, между большим и указательным пальцами, крепко сжала, выгибая спину в теплой струе воды, незамедлительно резкая вспышка болезненного удовольствия, пробежала вниз, вдоль ее позвоночника. Слишком хорошо, слишком хорошо, она подняла руки, ритмично гладя и сжимая стоячие соски, чувствуя, как огонь возбуждения пульсирует под ее пальцами.