— Чиун? — пробился сквозь треск атмосферных помех голос Смита.
— Приветствую вас, Император Смит, — сказал Чиун. Это было его обычное приветствие, но голос, каким оно было произнесено, звучал тускло и устало, и Смит понял, что надо действовать осторожно.
— Мастер Синанджу, я знаю, что вы должны чувствовать в таких обстоятельствах.
— Ха! Ни один человек не может этого знать. Ни один, кто не плоть от моей плоти.
— Хорошо, я не знаю. Но мир не перестал вертеться из-за того, что Римо нет больше с нами. У нас есть задание.
— Это у вас есть задание, — проворчал Чиун, бережно укладывая последнее спальное кимоно в чрево последнего дорожного сундука.
— Позвольте напомнить вам, Чиун, — сурово сказал Смит, — что между нами заключено священное соглашение, одним из условий которого значится следующее: в случае ранения, недееспособности или смерти вашего ученика на вас, как на его учителя, падает долг предоставить нам услуги, необходимые для завершения начатой миссии. Детройтское дело подпадает именно под это условие.
— Не говорите мне о долге, — зашипел Чиун. — Белым неведома благодарность! Я дал Римо то, что позволило ему достичь высот, недоступных никакому другому белому, и я дал вам возможность использовать Римо. А что получил взамен? Болтовню о долге!
— Вам платили, и щедро. Золотом. Вы богатый человек. Ваша деревня богата.
— Я бедняк, я нищий, ибо нет у меня наследника! — воскликнул Чиун. Сейчас моим односельчанам есть чем питаться, да, это так. Но что будут есть их дети и дети их детей, если я умру и никто не займет моего места?
Смит сдержался и не стал напоминать о том, что правительство Соединенных Штатов обеспечило Синанджу таким количеством золота, какого хватит, чтобы досыта кормить население деревни в течение по меньшей мере следующего тысячелетия. Вместо этого он сказал:
— Я всегда считал, что договоры, заключенные Синанджу, нерушимы. Что слово Синанджу свято.
Его смущало, что в споре пришлось прибегнуть к излюбленной уловке Чиуна, однако это сработало. Старик погрузился в молчание. Под спальным кимоно, только что уложенным в сундук, его рука нащупала нечто твердое. Это оказался шелковый мешочек с серым, посверкивающим вкраплениями кварца камнем Мастера Шаня, камнем, который, как говорилось в легендах Синанджу, Мастер Шань добыл с лунных гор.
Взвешивая камень на ладони, Чиун припомнил урок Мастера Шаня и голосом твердым и чистым произнес:
— Что я должен сделать?
— Я знал, что могу рассчитывать на вас, Чиун, — сказал Смит, который на самом деле вовсе не был уверен ни в чем подобном. — Этот киллер, который живет под именем Римо, насколько я понимаю, следующим атакует Лайла Лаваллета, владельца «Дайнакар индастриз».
— Я поеду к этому автомобильщику. Я защищу его. На этот раз — никаких оправданий для Синанджу.
— Его надо не только защитить, Чиун. Побудьте с ним. Хорошенько расспросите его. Мы все еще не можем понять, почему эти автопромышленники стали жертвами покушений. Не верю, что это каким-либо образом связано с защитой окружающей среды. Может, вам удастся обнаружить между этими людьми что-то общее, объединяющее их помимо профессии? Пригодятся любые сведения.
Все может оказаться полезным. И если киллер снова объявится, если удастся, возьмите его живым. Надо установить, по личным мотивам он действует или же по заказу.
— Я понял. Я все сделаю. Я выясню, что ему известно. Хотя, конечно, многого знать он не может, потому что он белый и к тому же американец.
Последнее замечание Смит пропустил мимо ушей. Помолчав, он сказал:
— Не могли бы вы рассказать мне, как умер Римо? Если, конечно, вы в состоянии говорить об этом.
— Попал в дурную компанию, — коротко произнес Чиун.
Смит ждал продолжения, но старик не проронил больше ни слова. Наконец директор КЮРЕ прокашлялся и сказал:
— Ну что ж, Чиун. Свяжитесь со мной, как только у вас что-то появится.
— Уже появилось. Неблагодарность белых. Самая крупная вещь, какая только была когда-нибудь у Мастера Синанджу.
Он бросил трубку, а Смит в «Фолкрофте» удивился резкому тону, которым Чиун говорил о Римо. Можно было ожидать, что Чиун будет раздавлен скорбью, но ничего подобного. Понять Чиуна всегда было непросто. Смит оставил эту затею как безнадежную и обратился к убийству женщины на могиле Римо Уильямса. Даже в это неспокойное время, может, в последние часы существования КЮРЕ, неразрешенная задача не давала ему покоя.
Глава 21
— Так чем же ты занимался всю жизнь, сынок? — осведомился стрелок после того, как официантка принесла им напитки.
Они сидели в тихом углу лучшего детройтского ресторана. Освещение было приглушенное, а из окна открывался вид на центральную часть города. Ночью грязь была незаметна, и Детройт выглядел скульптурой из эбенового дерева, украшенной ожерельем огней.
— Работал на правительство, — после паузы ответил Римо.
Ему было неловко говорить о своей работе.
— А поподробней? Уж растолкуй мне, старику. Раньше ведь ты, кажется, говорил, что мы с тобой вроде коллеги.