Я и раньше встречалась с вампирами помимо Стефана: страшными, со сверкающими глазами и клыками. Этот казался наркоманом, в котором не осталось ничего от личности, какой он был когда-то, как будто он мог в любое мгновение исчезнуть, оставив только тело.
Однако Стефана эта видимая слабость нисколько не успокоила; напротив, он еще больше напрягся. Неспособность понять, что за неприятный, всепроникающий запах меня окружает, тревожила меня гораздо сильнее, чем новый вампир. Он вообще не казался мне серьезным противником.
— До моей госпожи дошла весть о твоем появлении, — сказал Стефан. Его голос звучал спокойно, только чуть резче, чем обычно. — Она очень разочарована тем, что ты не навестил ее и не сообщил о прибытии на ее территорию.
— Входи, входи, — сказал вампир, отступая от двери и пропуская Стефана. — Незачем стоять в коридоре и будить тех, кто хочет спать.
Не могу сказать, знал ли он, что Стефан боится. Я сама никогда точно не знала, какие чувства испытывают вампиры, хотя обоняние у них гораздо острее, чем у людей. Стефан и его черная одежда, казалось, совсем не пугают вампира: говорил он как-то рассеянно или смущенно, словно его оторвали от чего-то очень важного.
Мы миновали закрытую дверь ванной. Я напрягла слух, но за дверью ничего не услышала. Нос был бесполезен. Мы прошли через комнату к дальней стене, где располагалась застекленная дверь, занавешенная тяжелой портьерой от потолка до пола. Сама комната была пустой и безликой, если не считать чемодана на комоде.
Стефан подождал, пока другой вампир закроет за нами дверь, и холодно сказал:
— Сегодня в отеле никто не мается бессонницей.
Замечание казалось странным, но вампир как будто понял, что имел в виду Стефан, потому что хихикнул и застенчиво прикрыл рот рукой; этот жест больше подходил двенадцатилетней девочке, чем мужчине какого бы то ни было возраста. Это было до того странно, что я не сразу поняла слова Стефана.
Он не мог иметь в виду то, как это прозвучало. Никакой вампир в здравом рассудке не станет убивать всех постояльцев отеля. Вампиры не менее вервольфов строги в соблюдении правил касательно того, что нельзя привлекать к себе внимание. А убийство нескольких человек сразу его привлекло бы. И даже если постояльцев было немного, оставались ведь работники отеля.
Вампир опустил руки. На его лице не было и тени улыбки. Не утешительно. Все равно что смотреть на доктора Джекила и мистера Хайда — такой разительной была перемена.
— Никто не мается бессонницей? — переспросил он, словно никак иначе откликнуться на слова Стефана нельзя было. — Возможно, ты прав. Но все равно неучтиво заставлять ждать у дверей, верно? Ты кто из ее прислужников? — Он протянул руку. — Нет, подожди, не говори. Я сам догадаюсь.
Стефан ждал, обычное оживление совершенно оставило его, а незнакомый вампир тем временем обошел его и остановился за нами. Меня сдерживал только поводок, поэтому я повернулась и посмотрела.
Оказавшись у Стефана за спиной, вампир наклонился и почесал меня за ухом.
Обычно я не возражаю против таких прикосновений, но, когда его пальцы коснулись моей шерсти, я поняла, что не хочу этого. Я невольно отпрянула от его руки и прижалась к ноге Стефана. Шерсть помешала ему прикоснуться непосредственно ко мне, но я и так чувствовала, что его прикосновение грязное, омерзительное.
— Осторожно, — сказал Стефан, не оглядываясь. — Она кусается.
— Животные меня любят.
От этих слов у меня по коже поползли мурашки: слишком уж они подходили этому чудовищу. Он присел на корточки и снова почесал меня за ухом. Я не знала, хочет ли Стефан, чтобы я его укусила. Решила, что не хочет, потому что сама не хотела ощутить его вкус у себя на языке. Всегда могу укусить позже, если захочу.
Стефан молчал и не оглядывался, смотрел прямо перед побей. Я подумала: может, он уронит себя, если повернется? Вервольфы в такие игры тоже играют, но их правила я знаю. И вервольф никогда не позволит незнакомому волку встать за собой.
Вампир перестал меня гладить, встал и обошел вокруг, так что снова оказался лицом к Стефану.
— Значит, ты Стефан. Марсилия послала одного из своих солдатиков. Я о тебе слышал, хотя репутация у тебя сейчас не та, что прежде. Бегством из Италии любой нанесет урон своей чести. Тем не менее, я ожидал большего. Столько россказней! Я-то думал увидеть чудовище из чудивши, тварь из кошмаров, которая пугает даже вампиров. А что я вижу? Высохшее бывшее чудо. Думаю, так бывает со всяким, кто несколько столетий прячется в захудалом городишке.
После этих слов ненадолго наступило молчание. Затем Стефан рассмеялся и сказал: