— Кажется, мой Медвежонок сегодня рассеян? Сидевшие поблизости моментально прервали разговоры и стали слушать. Так бывало всегда, когда говорил Генрих Французский.
Тагай посмотрел со своего табурета на короля. Он наклонил голову, но ничего не сказал.
— И кто же этот хорошенький смуглый мальчик?
Папский легат наклонился, чтобы уловить ответ его величества. Жирное красное лицо легата разгорелось от еды и разговоров. Тагай расслышал слова «война» и «Испания» — в последнее время они стали привычными за королевским столом. Перед тем как вернуться к собственным мыслям, Тагай заключил, что этот представитель нового Папы в Риме пытается уговорить его господина начать новый конфликт. А еще он понял, что им воспользовались, чтобы устроить перерыв в споре.
Генрих тоже нагнулся к своему собеседнику. Его тонкокостное лицо с аккуратной бородкой разительно контрастировало с красной физиономией итальянца.
— Это — мой ручной медведь, ваше преосвященство. Он в этом дворце единственный представитель моих новых колоний в Новой Франции. Или «Кан-а-да», как он их называет. Это правильно, Тагай?
Тагай кивнул, продолжая хранить молчание.
— Ах да. Еще одно ваше владение, которому угрожает наш общий враг, Испания. — Итальянец привел аргумент в свою пользу и снова принялся рассматривать Тагая. — Он похож на тех азиатов, которые приезжают к Святому Престолу с русскими посольствами. А этот прибыл из Америк?
Генрих кивнул:
— Мой добрый и верный слуга-бретонец, Жак Картье, привез его из своего первого плавания — о, уже двадцать лет назад. Вернее, он привез его мать, потому что этот мошенник прибыл тайком — в ее чреве! — Король рассмеялся, как и все, кто мог его услышать. — Увы, его мать и все мои остальные индейцы умерли. Только Медвежонок оказался выносливым. И все здесь его любят. Не правда ли, дамы? — Новый смех, который услужливо подхватили вокруг. — Тагай, поговори с легатом на своем языке. Право, он удивительно странный, этот язык. Говори, Тагай. Обратись к его преосвященству, как положено у вас, индейцев.
Тагай встал, поклонился и заговорил на наречии своего племени, тахонтенратов:
— Твое уродство говорит мне, что твоей матерью была бобриха, которую изнасиловал лось.
Легат в восторге захлопал в ладоши.
— Нам следовало бы привезти побольше таких медвежат, ваше величество!
— Я тоже этого желаю. Однако попытка создать там колонию оказалась неудачной. Мы направим туда новую экспедицию, и очень скоро. Это — наш христианский долг, ибо они все там язычники, поклоняющиеся дьяволу. Да, французское правление и христианская мораль. Вот что нужно народу моего Медвежонка, правда, Тагай?
Тагай опять поклонился.
— Вы окажете нам честь, Могучий Отец.
— Он называет вас «Отец»! Как прелестно! И его французский очарователен. — Борромео вновь захлопал. — Достойный крестовый поход, ваше величество, — принести его народу Слово и Крест. Возможно, мы сможем приступить к нему после того, как будет решена наша испанская проблема?
После этого оба собеседника вернулись к прежней теме. Тагай потянулся за вином, чтобы залить гнев и утишить печаль, но выпивка не принесла ему успокоения. Хотя его мать умерла уже два года назад, вспоминать о ней всегда было больно. И ему причиняли боль каждый день.
Тагай посмотрел на нижний стол, поймал на себе гневный взгляд маркизы, приветствовал ее поднятым кубком, а потом осушил его одним глотком.
* * *— Пора!
Они дождались, чтобы оба патруля завернули за угол: один — на набережную Сены, второй — к передней стене Лувра. В любую секунду могли появиться новые стражники, но этот перерыв предоставлял им удобный случай.
Они бросились из темного переулка туда, где ветка громадного ливанского кедра возвышалась над стеной дворца. Как и во время бегства из темницы Тауэра, Анна наклонилась, переплетя пальцы, а Жан встал на ее руки, стараясь через мягкие иглы дотянуться до дерева. Он зацепился ногами за ветку и свесил руки вниз. Анна подпрыгнула, ухватилась — и отец рывком втянул ее наверх. Первые стражники показались из-за угла как раз в то мгновение, когда ее ноги исчезали в ветвях. Отцу и дочери пришлось дождаться, пока шлемы и пики минуют место их укрытия, и только потом они полезли по ветке, которая пересекала стену. Сад резко уходил вниз, а ствол дерева отклонялся от стены, так что спрыгивать было бы слишком опасно. Им пришлось проползти вдоль ветки к стволу. Они двинулись дальше, теперь уже по другой ветви, которая доходила до второго кедра. Не без труда они преодолели расстояние между двумя деревьями, однако и там не нашлось подходящих ветвей, которые позволили бы им спуститься. Наоборот, заговорщики оказались даже немного выше, чем прежде.