Он убрал камень обратно, убедился в том, что мешочек плотно завязан и надежно закреплен у него на поясе. А потом, двинувшись к воде, наступил на одно из весел. Они изготавливались из легкого дерева, чтобы оставаться на плаву, если их случайно уронят за борт. Это навело Тагая на новую мысль. Разобрав свой лук, он с помощью тетивы привязал два весла себе на спину. Когда он вошел в холодную воду, весла стали немного мешать ему грести руками. Зато они поддерживали его тело на плаву, когда он работал ногами.
Тагай отплыл от берега. Спокойная вода не мешала ему двигаться, куда он хочет. Но как только он миновал мыс, его подхватило течением, которое понесло его вниз, в противоположную сторону от той, что была ему нужна. Пытаться спорить со стремниной было бесполезно, и он отдался на волю потока. Течение все-таки постепенно относило его к противоположному берегу, хоть и прочь от Стадаконы. Когда сила течения стала уменьшаться, Тагай усердно заработал ногами, а потом его повлекло какое-то другое течение, и он снова смог только плыть на веслах, пытаясь отталкивать водную толщу ногами. Постепенно пловец заметил, что совершенно не приближается к желанному берегу. И более того, никак не может повернуть к нему. Тагай посмотрел туда, откуда отплыл. Тот берег оказался таким же далеким. В нем начало расти отчаяние.
Сквозь плеск воды до его слуха вдруг донесся какой-то новый звук. Тагай поискал взглядом его источник и увидел нечто, что поначалу принял за обломок дерева. Однако, оказавшись ближе, Тагай разглядел, что под переплетением ветвей находится голова. Прямо перед ним над поверхностью воды плыли оленьи рога.
Это наверняка тот самый красавец-олень, которого он пощадил! С силой, рожденной отчаянной надеждой, Тагай снова ударил ногами. Весла тормозили движение, и пловец сбросил их. Однако животное продолжало удаляться. А потом стремительный поток бросил Тагая прямо к оленю. Огромный глаз, горящий страхом, устремился на плывущего человека. Индеец потянулся к рогам. Его пальцы скользнули по ребристым краям, но удержались. Олень тряхнул огромной головой, сбрасывая руку Тагая, но юноша снова ухватился за рога и навалился животному на плечи. Оно неожиданно нырнуло, потащив Тагая с собой под воду — как раз в ту минуту, когда он делал измученный выдох. Вода хлынула Тагаю в рот, в ноздри, сомкнулась над его головой… Его тело мгновенно показалось ему пустым, лишенным воздуха. Он попытался освободить руки, но, куда бы он их ни тянул, животное словно специально поворачивало голову, чтобы удержать его. Они погружались все глубже, руки Тагая теряли силу — и внезапно освободились. Олень немедленно рванулся к поверхности воды, оставив человека позади.
Свет переливался прямо над головой, но у Тагая не было сил дотянуться до него, и молодой человек позволил себе медленно плыть к тому, чего не надеялся достичь. Ему начинало нравиться то, как лучи солнца наполняют след пузырьков над его головой, превращая их в воздушную лестницу, по которой ему не хочется подниматься. А на самом конце этой лестницы копыта животного взбивали пену, создавая все новые ступени.
«Неблагодарное животное», — подумал Тагай, а потом улыбнулся. Животное не знает благодарности — у него нет нужды в столь человеческом чувстве. И сам Тагай постепенно терял то, что делало его человеком: он ощущал это. Он сбрасывал с себя человеческое, как олень сбрасывает рога, и оно растворялось в окружающих его стихиях: в зеленой воде и желтом свете его родной земли.
Над ним, неимоверно далеко, зверь продолжал свой путь. Двигаясь, олень тянул за собой тень, которая заволокла все небо.
«Иди, брат», — подумал Тагай, благодарно уходя в темноту. Он был рожден заново. А все, что рождается, должно умереть.
Глава 5. ОХОТА НА ВЕДЬМУ
Ночь была тихой. Тишину нарушал только плеск волн о берег и крик охотящейся совы. Темнота была полной: густые тучи затянули небо, скрыв прибывающую луну. К северу, ниже по течению, гроза хлестала молниями и гремела громом. Гака сказала Анне, что этот звук издает в небе гигантская птица, которая хлопает крыльями. Пока над деревней дождя не было, но Анна ощущала в воздухе его близость.
Темноту разгоняли только пляшущие в ее костре языки огня. Девушка стащила из очага крошечный уголек, принесла его сюда в одной из мисок и бережно разожгла тонкими веточками. Ее бдение и без того было достаточно одиноким, чтобы обходиться даже без слабого огня. Кроме Анны, никто не вышел высматривать возвращающихся охотников.
— Они вернутся, когда вернутся, — сказала Гака.
Но больше никто не нуждался в их возвращении так остро….