– Он устраивает такие вечера для старшекурсников каждый год, – сказала Кэти, когда профессор направился к следующей парочке жертв. – Чтобы нам было о чем вспомнить в нашей жалкой взрослой жизни.
– Я так и подумал, – улыбнулся Блейз.
– Да, – Кэти с мечтательным видом огляделась по сторонам. – Я тебе завидую. Я-то учусь в Хогвартсе последний год. Так не хочется уходить отсюда. Мне кажется, нет места лучше, чем Хогвартс, – она посмотрела на Блейза. – Я поэтому и решилась пригласить тебя сегодня. Если бы это не был мой последний год, я бы не была такой, знаешь, – она неопределенно взмахнула рукой, – бесстрашной.
– У тебя хорошо получается быть бесстрашной, – подхватил Блейз.
Кэти улыбнулась.
– Ты не похож на других слизеринцев, – заметила она.
– Может, и так, – протянул Блейз.
Он с неудовольствием заметил приближающегося к ним Нотта.
– Так, так, кого я вижу, – ухмыльнулся Тео и бросил на Кэти оценивающий взгляд. – Да еще и в такой сомнительной компании. Ты разве не из Гриффиндора?
Кэти смутилась и ничего не ответила.
– А ты-то что делаешь на народных гуляниях? – холодно поинтересовался Блейз в ответ. – Думаю, большинство твоих знакомых надеялись, что ты сочтешь сегодняшний вечер недостойным твоего внимания.
– Я пришел посмотреть на неудачников вроде тебя, – вкрадчиво поведал Нотт.
– Поэтому из нас двоих здесь без пары ты? – после паузы уточнил Блейз.
Он прекрасно знал, что с Ноттом лучше не связываться: он злопамятный и, к сожалению, сильный маг.
– У тебя совсем мозги отсохли, Забини, – заявил Нотт и пошел прочь, завидев у него за спиной какую-то другую жертву.
Блейз кивнул. Очевидно, ему еще достанется в ближайшем будущем.
– Да уж, – Кэти выдавила улыбку. – Кажется, у тебя получается быть бесстрашным куда лучше, чем у меня.
Блейз перевел на нее взгляд.
– Девушкам позволительно бояться говорящих соплохвостов, – усмехнулся он.
Попытка Кэти подбодрить его показалась ему трогательной. Они несколько мгновений смотрели друг на друга, затем она кашлянула и, покраснев, отвела взгляд в поисках чего-нибудь, способного замять неловкость.
– О, мне нравится эта песня! – воскликнула она. – Потанцуем?
Блейз протянул руку. Она опять хихикнула и потянула его на танцевальную площадку.
***
Ремус дежурил у стола с пуншем, время от времени отмахиваясь от приставучих ленточек, свисающих с потолка. Те так и норовили пощекотать его. Неподалеку разместился Гарри в компании своих друзей. С ним, правда, не было Рона, но тот танцевал с какой-то симпатичной девушкой, кажется, мисс Браун. Гарри смеялся, то и дело переглядываясь со Стеллой. Они сидели совсем близко, и Стелла время от времени наклонялась к нему и что-то говорила. Ремус улыбнулся, представив, как рад будет Сириус, если его дочь когда-нибудь выйдет замуж за сына Джеймса. Возвращение Бродяги вселяло какую-то надежду, будто было своеобразным обещанием, что все теперь будет хорошо, что все закончится благополучно. Глупая такая надежда, детская, но верить в нее было легко, потому что очень хотелось.
Ремус в очередной раз отмахнулся от назойливой ленточки и покосился на стол, выбирая, что бы пожевать. Совсем рядом стояла мисочка с китайским печеньем с предсказаниями, от которого профессор Флитвик был в полном восторге. Ремус взял одно печеньице и разломил пополам, немного переусердствовав: печенье раскрошилось в его пальцах. Он вытянул скрученный в трубочку листочек и, открыв окно, высыпал крошки на подоконник. Может, птицы поедят.
– Посмотрим, что у нас тут, – пробормотал он, разворачивая предсказание. – «Когда Судьба улыбается тебе, улыбнись в ответ».
Ремус криво усмехнулся. Да, что-то такое он и ожидал прочесть. Понятно, почему жизнерадостному профессору Флитвику так по душе эти печеньица.
– Улыбнись в ответ, как же, – Ремус поднял глаза на танцующих.
В центре танцевальной площадки с потерянным видом стояла Тонкс. «Везде она», – подумал Ремус со смесью недовольства и невольной радости. На Тонкс был промокший и блестящий в разноцветных лучах дождевик с высоко поднятым воротом, однако из-за ярко-розовых волос она все равно выделялась в толпе, даже в черном одеянии. Она запрокинула голову, посмотрев на пляшущие световые шары, затем отыскала глазами Ремуса и широко улыбнулась, помахав ему рукой. Она двинулась в его сторону.
Ремус поморщился.
– Извините, пожалуйста, я случайно!
– Смотреть надо!
– Вы нам все ноги оттоптали!
– Поосторожней!
– Ай!
– Извините!
Когда она преодолела «полосу танцующих» и остановилась рядом с Ремусом, ученики воинственно воззрились на него, будто он нес ответственность за разрушительную энергию Тонкс. Она удовлетворенно вздохнула и оперлась на стол, сметя с него мисочку с китайским печеньем.
– Кингсли сказал, что ты сегодня дежуришь на вечеринке, – как ни в чем ни бывало, сообщила она. – И как?
– Слежу, чтобы кто-нибудь шустрый не подлил в пунш шотландское виски, – ответил Ремус и придержал тарелку с пуншем, когда Тонкс оглянулась посмотреть на напиток.
– Давай, это будем мы? – подмигнула она.
– У тебя есть с собой шотландское виски? – скептично уточнил Ремус.
– Нет, – улыбнулась Тонкс. – Но есть в отведенной мне комнате, – она толкнула его плечом. – Приглашаю после вечеринки попробовать.
От нее пахло сиренью, и этот аромат, смешиваясь с ее собственным запахом, будоражил волчью кровь.
– Пожалуй, я воздержусь, – осматривая зал, ответил Ремус.
– Ну и зря, – хмыкнула Тонкс.
Ремус посмотрел на нее. Ее глаза на этот раз были густо подведены черным и она выглядела, как рок-звезда. Или как бунтующий подросток.
– Ты был в Гриммовом Логове? – спросила она. – Как поживают тамошние жильцы?
– Один наслаждается жизнью, другой все еще приходит в себя, – проверив, нет ли кого поблизости, ответил Ремус. – Просил никому о нем не говорить.
– Я и не собиралась, – безразлично бросила Тонкс и взяла китайское печенье из другой мисочки. – Хочешь, я расскажу тебе одну маленькую тайну профессора Флитвика? – она подбросила печенье и вновь поймала.
– Ну?
– Эти печенья, – Тонкс помахала китайским печеньем прямо у него перед носом.
Запах ее духов утонул в резком аромате специй. Ремус чихнул.
– Будь здоров. Так вот, эти печенья профессор печет сам.
– Сам? – недоверчиво переспросил Ремус.
Тонкс кивнула, разламывая печенье.
– Они отвратительны на вкус и внутри всегда написана одна и та же фраза…
– «Когда Судьба улыбается тебе, улыбнись в ответ»? – предположил Ремус.
– А, ты тоже гадал себе, – насмешливо прищурилась Тонкс. – Да, фраза именно такая. Логика профессора проста: на вечеринках все всем улыбаются, и предсказание может заставить кого-нибудь познакомиться с кем-нибудь.
Она продемонстрировала текст своего предсказания.
– Оригинально, – оценил Ремус.
Тонкс налила себе пунша и подняла стакан, постучав по нему длинным ноготком.
– Ладно, пойду, добавлю себе шотландского виски в стакан, – она подмигнула. – Предложение остается в силе, заходи после вечеринки.
Из-за густого макияжа взгляд ее на этот раз светлых глаз был непривычно пронзительным. Ремус сглотнул и хрипло уведомил:
– Я не приду, ждать не стоит.
Тонкс продолжала пристально смотреть ему в глаза.
– Если передумаешь, заходи, не стесняйся, – наконец сказала она. – Я поздно ложусь.
Ремус отрицательно мотнул головой. Когда яркая шевелюра Тонкс скрылась из виду, он с облегчением вздохнул. Близилось полнолуние, контролировать некоторые, хм, желания становилось все сложнее, а Тонкс, как назло, ведет себя все настойчивее. Хоть сейчас начинай выть на луну, честное слово.
***
Ребята в очередной раз засмеялись. Гермиона старалась хотя бы выглядеть бодрой, чтобы не портить им веселье своим угрюмым видом. Она теребила край своего платья и с ужасом думала уже не о тридцать первом октябре, а о понедельнике, когда она вернется в школу не маглорожденной Гермионой Грейнджер, а мисс Гермионой Снейп, дочерью декана факультета Слизерин. Интересно все же, для кого эта новость станет большим шоком – для слизеринцев или для гриффиндорцев? Наверно, для всех, только причины их изумления будут немного отличаться.