– У вас есть тетушка, – объявила Талия. – Старшая сестра Гиневры.
Гермиона пораженно молчала.
– Очевидно, – нахмурилась Талия, – она не знает о вашем существовании. Ее муж от такого позора на фамильной чести Ульрики немедленно скончался бы.
– Ее муж? – переспросила Гермиона, предчувствуя недоброе. – А кто ее муж?
Талия бросила на нее нечитаемый взгляд.
– Лорд Даниэль Забини, – произнесла она. – У них, к тому же, есть сын. Блейз, если мне не изменяет память.
Гермиона встала, как вкопанная. Блейз Забини – ее кузен??? Хуже не придумаешь… Или нет, хуже все-таки оказаться родственницей Драко Малфоя.
– Они точно не знают о моем существовании? – единственное, что пришло ей в голову.
Отец Блейза, кажется, тоже был Пожирателем смерти. Мерлин, что у нее за семейка? Сплошь приспешники Волдеморта.
– Наверно, – пожала плечами Талия.
Гермиона провела ладонью по волосам, стараясь собраться с мыслями. Если предположить, что ее тетя тоже не знала о ее существовании, то кто вообще был в курсе? И как ее мать скрыла ото всех свою беременность? Или Гермионе не известны какие-нибудь особые чары?
– Как же так получилось? – пробормотала она.
– Что о вас никто не знал? – уточнила Талия. – Мне бы тоже хотелось это узнать. Но теперь нам остается лишь строить предположения, – она немного помолчала. – Пожалуй, здесь замешана ваша покойная бабка. Она была… достаточно оригинальной особой.
– В каком смысле? – сосредоточенно нахмурилась Гермиона. – Вы ее знали?
– Дворян не так уж много, – сдержанно произнесла Талия, внимательно рассматривая ее. – Мы все что-нибудь друг о друге знаем. А леди Морроу была любительницей интриг, для которых не пожалела бы и своих собственных дочерей.
Гермиона подумала, что количество студентов факультета Слизерин не соответствует определению «не так уж много», а ведь большинство из них – отпрыски знатных фамилий.
– Что значит «не пожалела бы»? – не унималась Гермиона. – Думаете, в том, как со мной поступили, нет вины моей матери? Она что, должна была слушаться свою мать, как букву закона?
– Нет, однако… – Талия секунду поколебалась, будто сомневаясь, стоит ли продолжать. – Гиневра в самом деле во всем слушалась свою мать, насколько я знаю.
– И что с того?! – вспыхнула Гермиона. – Ее мать сказала ей вышвырнуть меня на помойку, и она тут же бросилась выполнять приказ?! – она осеклась, осознав, что перешла почти на крик. – Извините, я забылась.
Талия в который раз пожала плечами.
– Кто знает, как обстояло дело, – сказала она.
– Ну, разумеется! – раздраженно фыркнула Гермиона, чувствуя, как ее затопляет волна ненависти к этой Гиневре. – А вы бы бросили своего ребенка, если бы вам мать приказала??
Талия криво усмехнулась.
– Моя мать, конечно, не подарок, но не сравнится с леди Морроу. Возможно, у Гиневры не было выбора…
– Выбор есть всегда! – перебила ее Гермиона.
– Неужели? – Талия взглянула на нее, как на несмышленого ребенка. – А об Империусе вы когда-нибудь слышали?
Гермиона растерялась.
– Но ведь это Непростительное проклятье… – пролепетала она.
– И один из очень популярных приемов воспитания в чистокровных семьях, – закончила Талия. – Наряду с Круциатусом, между прочим.
У Гермионы мороз пошел по спине. Применять к своим детям Непростительные проклятья? Неудивительно, что из них выросли соратники Тома Риддла.
– Не бойтесь, Снейпы пользуются более гуманными методами уже несколько столетий, – улыбнулась Талия.
Гермиона некоторое время молча размышляла над ее словами.
– Почему вы думаете, что Гиневра не добровольно на это пошла? – недоуменно спросила она.
– Простите? – не поняла Талия.
– Вы сказали, что не известно, как обстояло дело. Странная позиция, как для противницы Волдеморта, – Гермиона чуть не ляпнула, что Сириус был куда нетерпимей, но вовремя прикусила язык.
– Не знаю, – мрачно ответила Талия. – Может, потому что ваша мать училась в Гриффиндоре и в школе казалась чистым воплощением черт своего факультета.
Гермиона подумала, что поводы для изумления сегодня прямо-таки неиссякаемы. Снейп был обручен с гриффиндоркой??? Что-нибудь более невозможное сложно представить. Снейп же ненавидит гриффиндорцев!
– Может, они с детства помолвлены были? – сделала наиболее рациональное предположение Гермиона.
– Нет, – Талию забавляла ее растерянность. – Они были помолвлены из-за большой любви. Все, что Снейп сделал в своей жизни спонтанного и бездумного, связано с вашей матерью. Ради нее он разорвал свою предыдущую помолвку, заключенную чуть ли не до его рождения.
Гермиона опять остановилась. Тон Талии звучал как-то странно, да и подробности она выкладывала все новые и все более личные.
– А вы хорошо знали мою мать? – напрямую спросила она. – Вы так говорите о ней…
Талия вздохнула. Некоторое время она молча смотрела в сторону, а потом закатила глаза.
– Ладно уж, леди Снейп все равно вам расскажет, – решила она и посмотрела на Гермиону. – Мы были лучшими подругами столько, сколько себя помнили, – выждав, пока Гермиона вновь обретет способность воспринимать услышанное, Талия добавила: – А потом в наших жизнях появились молодые люди, взгляды которых были абсолютно противоположны, мы оказались по разные стороны так называемых баррикад, и в нашу последнюю встречу Гиневра оставила мне этот шрам, – Талия провела пальцем по шраму на щеке. – Больше мы не виделись.
========== 5. Последняя из рода Блэк ==========
Гермиона понемногу свыкалась с мыслью, что Снейп ее отец, что она чистокровная, и у ее родителей, что называется, темное прошлое. Переписка с леди Снейп немало помогала в этом: по крайней мере, в семье зельевара есть хоть одна приятная особа.
Гарри и Рону Гермиона сообщила только, что находится у друзей Дамблдора. С одной стороны, ей вроде бы запрещалось рассказывать свой секрет кому-либо до первого ноября, а с другой – она не представляла, как вообще будет объясняться с друзьями.
Собственно, других развлечений, кроме переписки, у Гермионы не было. Она дни напролет была предоставлена самой себе: лорд Стивенсон пропадал в Министерстве, Талия проводила много времени в ателье, и, зачастую, Гермиона видела их раз в день – за ужином. Время от вынужденного одиночества тянулось нестерпимо медленно, иногда даже чудилось, будто оно остановилось, осело тонкой паутиной тишины по углам поместья.
Поэтому Гермиона невольно обрадовалась, когда, спустившись как-то утром к завтраку, обнаружила в холле лорда Стивенсона с дочерью и толпу суетящихся эльфов.
– Доброе утро, – улыбнулась Талия. – У нас сегодня небольшой переполох. Мои дочь и мать возвращаются из Парижа.
Ее необычные глаза сияли как-то по-особенному, делая Талию такой домашней, несмотря на весь ее блеск.
Двое домовиков, повизгивая от неудержимого восторга, распахнули массивные дубовые двери особняка, а затем с почтенным видом замерли в длинной шеренге своих собратьев.
Все это выглядело очень церемонно и напоминало сцены из магловских фильмов про аристократию, где слуги точно так же выскакивают на порог, чтобы выразить почтение своим хозяевам. Гермиона чувствовала себя крайне неловко.
– Мне уйти? – робко спросила она.
– Зачем? – удивилась Талия. – Мы ведь должны представить нашу гостью. О, вот и они!
Гермиона увидела черный длинный кадилак, скользящий по мокрой подъездной дороге, будто большой водяной змей, которому не страшен дождь. Такие машины она тоже видела только в магловском кино 40-х годов. Кадиллак остановился, домовой эльф распахнул дверцу, и из кожаного нутра машины выплыла широкополая белоснежная шляпа, украшенная большим бантом и очень напоминающая огромный поднос с тортом.
Затем шляпа покачнулась, из-под широких полей показалось женское лицо, сияющее улыбкой.
– Дорогие мои! – леди Стивенсон развела руки в стороны и устремилась к домочадцам, слегка покачивая бедрами. – Как же я соскучилась! – она расцеловала дочь в щеки, элегантным жестом подала ручку мужу, не прекращая щебетать: – Ах, Париж очарователен в этом сезоне, зря ты не поехала с нами, Тали, очень зря! Мы привезли превосходные образцы тканей, тебе следует взглянуть на них. Но, разумеется, не забыли выполнить все твои поручения, ибо эту неромантичную особу даже Париж не способен растрогать… О! Это, должно быть, мисс Снейп.