Уголки губ Джеймса дрогнули.
– Попробуй, и узнаешь, – отмахнулся Поттер.
– Ага, уже побежал, – Сириус, в свою очередь, поправил бабочку.
– Ты не собираешься звать замуж Стивенсон?
Они стояли рядом у зеркала, глядя в глаза отражениям друг друга. Сириус опять пожал плечами. Хорошее настроение вмиг пропало. Вчера они с Талией сильно поссорились, и вновь по тому же поводу – из-за его будущей профессии аврора. Сириус, конечно, знал, что они помирятся, и он опять будет клясться быть в тысячу раз осторожнее, она сделает вид, что поверила, а потом опять будет изводить себя, волнуясь за его пустую голову.
– Я не уверен, что… что могу принести ей счастье, – ляпнул он, зная, как глупо это звучит.
– Ты придурок, да? – после паузы полувопросительным тоном произнес Джеймс.
***
1996 год
Музыка задрожала под высокими сводами католического собора, и откуда-то донеслось потревоженное воркование голубей и испуганное хлопанье крыльев. В проходе показалась сначала Стелла в синем-синем платье, которое делало ее глаза еще более яркими, в черные волосы были вплетены белые крохотные цветы, придающие ей сходство с нимфами. Это было особенностью женщин из рода Блэк – все они напоминали своевольных и обманчиво-хрупких лесных духов. Несколько мгновений лицо Стеллы излучало благоговейный трепет, затем по нему пробежала тень, и девушка с задиристым видом подмигнула смотревшему на нее Гарри. Леди Стивенсон испустила недовольный вздох, а на лице Гарри расплылась улыбка.
Сириус тоже улыбнулся. Глядя на Стеллу, он испытывал смесь гордости, любви к дочери и благодарности Талии за это чудо. Его дочь. Вылитая Блэк, и, в то же время, она взяла от его семьи только лучшее. Такая, какой он хотел ее видеть, и даже лучше. Стелла остановилась на нижней ступени, ведущей к алтарю, и медленно выдохнула.
Вслед за ней появилась Талия в узком белоснежном платье с высоким кружевным воротом – такая прекрасная, что было сложно поверить, что она не сон или мимолетное наваждение. Сириус подумал, что никогда не сможет привыкнуть к тому, насколько она красива. Каждый раз после даже недолгой разлуки он испытывал изумление и восхищение, вновь глядя на нее. Ее лицо, казалось, сияло изнутри в этом подвенечном платье. Она медленно шла по проходу, глядя на него, и только хорошо знающий ее человек мог понять, как она взволнована. В карих с серебром глазах появилась тень растерянности, а губы она чуть приоткрывала, чтобы бесшумно вздохнуть поглубже. Она приподняла подол юбки, поднимаясь по ступеням, прядка волос качнулась у виска вместе с сережкой, коснувшись белой щеки – Сириус понял, что он, возможно, забудет многие детали этого дня, но прядка волос Талии, так трогательно скользнувшая по щеке, навсегда врежется ему в память.
– И в горе и в радости.
– И в горе и в радости…
– И в болезни и в здравии.
– И в болезни и в здравии…
– Буду любить и оберегать тебя.
– Буду любить и оберегать тебя…
– Пока смерть не разлучит нас.
– Пока смерть не разлучит нас…
Где-то наверху опять захлопали крылья голубей, и несколько белоснежных птиц уселись под крышей и принялись ворковать, поглядывая на людей внизу. Слова клятвы взмывали вверх, и птицы, казалось, ловили их крыльями, расправляя белые перья и вытягивая шеи. А затем ударил колокол, и голуби взмыли ввысь, на крыльях унося клятву за облака.
***
– Левее, левее, говогю вам! – картавил фотограф месье де Бержерак (он же Регулус Блэк), прекрасно изображая французский акцент. – Жених, почему вы настолько туп?! Не знаете, где лево!
Гермиона оглянулась на него. Месье конспиратор представлял собой уморительное зрелище: худощавый высокий джентльмен с пышной гривой волос, очень напоминающей прическу Министра, с не менее пышными, молодцевато подкрученными усами, в ядовито-салатного цвета костюме. Из-под пиджака выглядывал жилет расцветки бабушкиных цветастых занавесок.
– Сейчас вылетит птичка, – пропел он, прицеливаясь фотоаппаратом.
– Подождите! – вдруг выкрикнула леди Стивенсон и бросилась фигурно выкладывать шлейф невесты.
После венчания она воспылала желанием устроить фотосессию на пороге церкви, и они толклись тут уже битых полчаса, но леди Стивенсон все еще не удовлетворяло количество сделанных щелчков, хотя Регулусу уже пришлось сменить пленку.
Он испустил тяжкий вздох, запрокинув голову, затем обменялся мрачным взглядом со Стеллой.
– Довольно уже, мама, – бурчала Талия, стараясь вырвать из рук леди Стивенсон подол своего платья. – Фотографий уже хватит на три альбома, не меньше!
– Позволь уж мне это решать, милочка! – сварливо отозвалась леди Стивенсон. – Я наконец дождалась этого момента, и, раз уж вы устроили такое вопиюще скромное торжество, то хоть фотографий должно быть достаточно!
– Вопиюще скромное торжество, – повторил Сириус, смакуя фразу.
Талия ткнула его локтем под бок, чтоб Мародер не вздумал расхохотаться.
Регулус скучающим взором обвел гостей и нацелил фотоаппарат на Гермиону.
– О, нет, не надо, – запротестовала она, закрывая лицо рукой. – Не люблю фотографироваться.
– Почему? – удивленно заморгал месье де Бержерак. – Мадемуазель вампиг?
– Вампиры боятся солнечного света, – прохрипел Грюм. – Как можно не знать таких элементарных вещей?
Гермиона прыснула со смеху, глядя на растерянное лицо месье де Бержерака.
– Это была маленькая шутка, месье Гьюм, – надменно уведомил он.
– Встречал бы ты на своем веку вампиров, то не шутил бы так! – возмущенно рыкнул Грюм и повернул к нему волшебный глаз. – А откуда ты знаешь мою фамилию, а? Я ее не называл!
– Слава о вашей неогдинагной личности облетела весь миг, – с едва уловимой иронией ответил фотограф.
– Блэк таки ничему не научился в школе Аврората, сколько я ему не вбивал, что бдительность важна даже в отношении… свадебного фотографа! – забрюзжал Грюм.
– Серьезно? – Тонкс сделала внимательное лицо. – Почему ты никогда не говорил о свадебных фотографах мне? Неужели ты, человек, который предполагал возможность женитьбы Сириуса, ни разу не подумал, что я тоже способна на такой отчаянный поступок?
Грюм приблизился к своей ученице вплотную и процедил, вперив в нее оба глаза:
– Дело было на свадьбе Поттера.
– А, – Тонкс уважительно кивнула.
Еще пару секунд посверлив ее взглядом, Грюм поковылял дальше. Гермионе стоило огромных усилий не захохотать вслух. Регулус покрутил пальцем у виска и присвистнул. Мгновение спустя он вскрикнул, подпрыгнув на месте.
– Что за..? – он потер мягкое место, изумленно воззрившись на Грюма. – Это было Жалящее заклятье?!
Старик мстительно ухмыльнулся: в сочетании со страшными шрамами и отсутствующей частью носа улыбка получилась жуткая. Гермиона с Тонкс переглянулись и все-таки захохотали.
– Девочки, живо сюда! – миссис Уизли поторопила их, подталкивая в спины. – Сейчас невеста будет бросать букет!
– Что?! – Гермиона попыталась сопротивляться. – Я думаю, мне еще рано участвовать в таком мероприятии.
Регулус все-таки сфотографировал ее, ослепив вспышкой. Гермиона сердито покосилась на него, окончательно перестав сопротивляться миссис Уизли, и той удалось поставить ее рядом с остальными жертвами.
– Учтите, – ехидно объявила Талия, – букет заговорен, поэтому покажет правду.
Она отвернулась, солнце сверкнуло на полоске серебристой ткани, окаймляющей вырез на спине. Хорошенько размахнувшись, Талия выбросила руку вверх настолько грациозным жестом, словно исполняла главную партию в балете, вдобавок изящно склонив голову набок. Регулус быстро клацнул фотоаппаратом, очевидно, тоже находя это зрелище достойным запечатления.
– Только не мне, – пискнула Стелла, стараясь занять как можно меньше места в пространстве.
Гермиона машинально вжала голову в плечи. Букет взмыл в воздух и на мгновение стал невиден в лучах солнца. Девушки дружно затаили дыхание. И вдруг букет вновь появился из сияющего солнечного диска и с громким звуком хлестнул по лицу шафера, стоящего чуть в стороне со скрещенными на груди руками.