Северус изогнул бровь с таким видом, будто она глупость сморозила.
– А кто еще способен противостоять Темному Лорду? – саркастично поинтересовался он. – Поттер еще не готов, кто-то должен сдерживать Темного Лорда до определенного времени.
Гермиона обдумала его слова.
– А если в следующий раз в суде будет главенствовать Скримджер? – осторожно спросила она. – Дамблдор тебя защитит? Да и вообще, кто готовит Гарри к встрече с Темным Лордом? Ему ведь понадобится не только окклюменция, но и боевая магия, и соратники. Очень много соратников, целая армия! Почему Дамблдор ничего не предпринимает в этом направлении? И это правда, что маглорожденные слабее чистокровных? Ведь, в таком случае, армия Темного Лорда будет значительно сильнее, разве нет?
Северус долго пронизывал ее взглядом. Наконец он выпрямился и холодным тоном объявил:
– Продолжим наше занятие.
– Что? – Гермиона вскочила на ноги. – Ты не ответишь на мои вопросы?
– Легилименс!
– Стой…
Боль сдавила голову, и колени сразу подкосились. Гермиона тяжело осела на пол. Внутри поднялась волна гнева на то, что Северус не пожелал ответить на ее вопросы, и она поняла, что совершила ошибку, так и не погасив согревающее ее пламя. Теперь оно с готовностью ухватилось за ее эмоции, воспользовавшись долгожданной возможностью вырваться на свободу.
– Нет, – прохрипела Гермиона, когда ее руки обвили языки пламени.
Дьявольская сила! Гермиона сжала руки, пытаясь погасить огонь. И внезапно ощутила это: ток магии, льющийся по телу вместе с пламенем, энергию, которую оно несло. Она расслабилась, позволив своей силе свободно течь по жилам, и боль в голове отступила. Решившись, Гермиона сняла блок и потянула энергию из огня, стараясь найти в ней опору. Если уж эту магию нельзя подавить, то можно ведь преобразовать. Она буквально в последнюю секунду успела отобрать у Северуса воспоминание о золотой цепочке, касающейся ключицы, – ужас, что было бы, посмотри он это! – и подсунуть другие эпизоды уикенда, никого не компрометирующие. В душу закралось сомнение, не успел ли Северус краем глаза увидеть что-то.
Ментальная атака резко прекратилась. Гермиона напряглась. Наверно, все-таки успел. Теперь он оторвет ей голову. Да. И расскажет кому-нибудь про Регулуса.
– Огонь? – раздался голос у нее над головой.
Гермиона опасливо покосилась на него. Да нет же, он ничего не заметил. Во всяком случае, выглядит спокойным.
– У меня хорошо получилось, правда? – не сдержала радости она.
– Неплохо, – сдержанно произнес Северус, но Гермиона уже не сомневалась в своей неотразимости.
Он нарочно так говорит, чтобы она выбросила из головы свое намерение принять Метку и спасти ему жизнь. Она была уверена на все сто, что справилась превосходно, особенно для первого раза!
– Надо закрепить результат! – она вскочила на ноги и чуть не ухнула в обморок.
Комната поплыла перед глазами. Северус вовремя подхватил ее под руки и водрузил на стул.
– Не зазнавайся, – колко посоветовал он. – Ты далеко не сразу привыкнешь к такому напряжению сил. Даже со всеми твоими фокусами.
Гермиона схватилась за края сиденья, ожидая, пока комната перестанет раскачиваться, как каюта. Северус покрутил в руках волшебную палочку. Смотрел он не очень-то доброжелательно.
– Что? – виноватым тоном пролепетала Гермиона.
– Что же за секреты ты так рьяно оберегаешь, моя дорогая дочь? – желчно поинтересовался он.
Гермиона выдавила улыбку, наверно, такую же виноватую, как и выражение ее лица.
– Ну, у меня ведь должно быть личное пространство, – нервно хихикнула она.
Северус недобро усмехнулся и елейным голосом пропел:
– Конечно, должно быть, кто спорит. Но вот еще одно замечание, – он многозначительно помолчал, – ты совсем не обращаешь внимание на эмоции. Я не могу судить, чем они вызваны, но легко читаю их. Будто раскрытую книгу.
Гермиона насторожилась. Что за намеки? А что за эмоции? Час от часу не легче. Она отвела взгляд и промолвила:
– Я это учту.
– Не сомневаюсь, – Северус позвенел склянками на одной из полок и протянул ей пузырек с прозрачным зельем.
– Надеюсь, не сыворотка правды? – натянуто пошутила Гермиона.
Она не могла отделаться от ощущения, будто он вызнал один из ее секретов. Но когда успел? Нет, не может быть! А что, если… цепочка раскачивается туда-сюда, туда-сюда… Это воспоминание не давало ей покоя, особенно во сне, и вызывало какие-то смутные желания, ранее никогда ею не испытываемые… Стоп!
– Укрепляющее зелье, чтобы назавтра не болела голова, – сказал Северус, прожигая ее взглядом. – Будешь пить перед сном после наших занятий.
Гермиона медленно кивнула. Северус сузил черные глаза и зачем-то хрустнул костяшками пальцев. Выглядело это зловеще.
– Все нормально? – настороженно спросила Гермиона.
– У тебя завтра, кажется, нет первых двух уроков?
Гермиона растерянно подтвердила это.
– Отлично, – усмехнулся Северус. – Завтра наведаемся в ателье новоиспеченной леди Блэк.
– Зачем? – изумилась Гермиона. – Эйлин мне…
– Наведаемся, – оборвал ее Северус. – Можешь идти. Только, прошу, не спасай убогих по пути.
Гермиона покинула кабинет, не зная, что и думать. Она попыталась представить, как это могло выглядеть: голая мужская грудь, и кулон, раскачивающийся туда-сюда. Даже если Северус не разглядел лица, то такая порнография все равно смотрелась ужасно. Ну, так, будто Гермиона с кем-то спит. А ведь юные леди должны выходить замуж невинными. Желательно, в смысле. Она тряхнула головой. Нет, лучше не думать об этом, а то она Северусу просто так, без всякой вины в глаза смотреть не сможет, нафантазировав, как он мог растолковать увиденное.
Ночью она долго ворочалась в постели, не в силах заснуть. Младший брат Сириуса не выходил у нее из головы, с этой его ехидной улыбочкой, с прядью волос, падающей на лоб, с красивыми руками и небрежной манерой одеваться. И с этой чертовой золотой цепочкой, прикасающейся к его ключице. Интересно, какая у него кожа – грубая или нежная? А на вкус? Гермиона съехала под одеяло, стыдясь собственной распущенности. Никогда в жизни ее не интересовал вкус чьей-либо кожи. И никогда в жизни она не мечтала оказаться на месте чьей-то цепочки. Она застонала и накрыла пылающее лицо подушкой. Мучительная пульсация внизу живота тоже была ей внове: раньше она только читала о таком в бесстыдных книжках современных авторов, но еще ни разу ни один парень не вызывал у нее таких желаний. Самым ужасным Гермионе казалось то, что Регулус не прилагал к этому никаких усилий. Она тут метается по подушке без сна, сходит с ума, а он, небось, преспокойно спит и ни о чем не подозревает.
«Уберись из моей головы, ну, пожалуйста!» – мысленно взвыла она.
***
Северус сидел в кресле и нервно хрустел костяшками пальцев. Все глобальные проблемы бытия внезапно удивительным образом отодвинулись на второй план, и он мог думать только о том, откуда в голове его дочери такие образы. Он бы рад решить, что это – эпизод из магловского кино, но с этим мальчишкой (как же он лица не разглядел?) у Гермионы были связанны определенные эмоции и еще кое-что, за что ее следует убить. Не хватало ему еще внебрачных внуков! Он уже сам достаточно напортачил, на ближайшие полстолетия для одного рода хватит. Надо, чтобы Эйлин с ней поговорила. Если еще не поздно. И все же, больше всего Северуса беспокоило то, что этот мальчишка вряд ли чистокровный. Такая возможность – одна на миллион. То есть, будь он чистокровным, и Северус быстренько заключил бы помолвку и ни о чем не волновался, но какие-то маглорожденные его роду не нужны! Лучше он прибьет эту маленькую бесстыдницу. И кто этот мальчишка? Его он тоже прибьет!
Досадно, конечно, что его непутевая дочь так быстро овладела окклюменцией, потому что в этом ее воспоминании была странность, которой быть не могло в принципе. Северус умел молниеносно отмечать детали, но на этот раз то ли у Гермионы склероз на подробности, то ли ему действительно почудилось, будто он видел у мальчишки на шее точную копию кулона, который некогда принадлежал Регулусу Блэку. Какая возможность того, что Гермиона неверно запомнила кулон, и он случайно оказался копией того, другого? А кулон Блэка Северус помнил отлично, ни с чем бы не перепутал. Этот кулон Регулусу подарил обожаемый братьями дядюшка Альфард, он открывался и проектировал на стену захватывающие истории, целые жизни, которые разворачивались прямо на глазах, словно воспоминания из Омута памяти. Северусу тоже хотелось такую вещицу, но строгий дед взбесился, только заслышав о кулоне. Много позже Северус узнал, что кулон показывал то самое магловское кино, от которого приходили в восторг многие, даже чистокровные волшебники. Смотреть его, разумеется, считалось святотатством.