Слабая попытка протянуть к жеребцу руку закончилась громким недоброжелательным ржанием и щелчком зубов в сторону дерзкого нарушителя личного пространства. Мозер отпрянул в сторону, словно угроза была приведена в действие, и сразу же отошел на безопасное расстояние.
– Мне кажется, что лучше этого не делать, Клаус.
Однако заботливый совет был пропущен кронпринцем мимо ушей. Он уже давно отвязал норовистое животное и взобрался верхом, отчего Акаме дернул задними копытами.
Почувствовав свободу, мустанг взвился на дыбы, размахивая передними ногами, затем резко взревел и бросился в сторону, противоположную от замка. Не разбирая пути, он мчался по извилистым дорогам, подскакивая на каждом углублении, возвышенности или гористой местности. Ланнистер старался держаться крепче, ощущая, что под ним находится не спокойный и послушный Брего, а совсем другое продолжение наездника. Странное чувство неловкости постепенно исчезало, как и необдуманное желание жеребца побыстрее сбежать. Он стал чаще поворачивать в те моменты, когда ощущал во рту металлический привкус трензеля. Поводья, отличавшиеся от тех, к которым он привык, уже не беспокоили язык и зубы. Неудобное седло перестало въедаться к худые бока, а подковы более не раздражали. Таким образом Акаме признал своего нового хозяина. Признал все его попытки стать лидером в их совместном тандеме.
Развернув животное в обратную сторону, Лев позволил ему перейти на привычный галоп и спокойно созерцал великолепный пейзаж, представший перед глазами. Удивленные лица собравшихся ознаменовали окончательную победу над мнимым противником.
– Приношу свои глубочайшие извинения, ваша милость, – произнес Мозер, кланяясь почти до земли. – Пусть этот конь и принадлежал другому человеку, но теперь он обрел нового хозяина.
Клаус нежно потрепал лошадиную гриву, после чего спешился, но лишь для того, чтобы оказаться в объятиях младшего брата Хенрика. Восторженный мальчик сразу же начал умолять престолонаследника о совместной верховой езде. Уговоры были настолько душещипательными, а выражение лица – настолько невинным, что старший Лев против своей воли поддался обаянию брата. Подхватив Хенрика на руки, он аккуратно посадил его в седло, не обращая внимания на явные протесты взмыленного Акаме. Обеспокоенный Мозер предостерегающе поднял правую руку, упрашивая сына Майкла оставить столь глупую, а главное – опасную затею. Но отличительные черты Никлауса заключались в неимоверной упертости и недооценке противников, а также всех возможных последствий.
Громко фыркнув на все вразумительные просьбы, кронпринц взобрался вслед за братом и схватил поводья двумя руками, слега тронув мустанга. Даже Хойт осознавал всю опасность данного предприятия, но и его настояния не возымели действия на страшное упрямство кронпринца, а также на желание показать себя как хорошего наездника. Небольшая компания застыла в немом созерцании бешеного галопа, на который перешел Никлаус после нескольких минут легкой рысцы. Элайджа вздрагивал при каждом резком повороте, высоком прыжке через препятствие или ином проявлении упрямого нежелания уставшего жеребца подчиняться воле нового наездника. Впрочем, Хенрик практически кричал от восторга. Вцепившись маленькими руками в конскую гриву, он выглядывал из-за дугообразной шеи, чтобы рассмотреть красные башни замка, пронзающие небеса острыми пиками.
Время истекло. Клаус постепенно начал сбавлять темп. Осталось преодолеть лишь крутой холм, и они будут на месте. Ослепленный собственным мнимым величием, кронпринц не сразу почувствовал, как плохо закрепленное седло начало медленно сползать вбок. Обилие животного пота ускорило этот процесс. Когда они уже приближались к холму, заднее копыто Акаме ударилось о ремень седла. Пошатнувшись, мустанг попытался остановиться, но было слишком поздно: передние копыта уже ступили на низменность холма, в то время как задние оторвались от земли. Громкое, душераздирающие ржание сопутствовало животному при каждом кувырке. В момент финального падения Мозер почувствовал, как сердце пропустило несколько ударов. Он еще долго смотрел на распростертое рыжеватое тело, пока отчетливые крики остальных не заставили его очнуться.
– Хенрик! Хенрик! – подбежав к младшему брату, Кол сквозь слезы пытался добиться от него хоть какого-то отклика. Но он не успел наклониться, чтобы проверить, бьется ли маленькое сердечко, поскольку подлетевший Мозер сразу же оттолкнул его.
Подтянув безжизненное тело к себе на колени, Тирелл упрямо вглядывался в остекленевшие глаза, пытаясь уловить в них искорку жизни. Руки постепенно охладевали, как и весь организм. Мозер внимательно рассматривал маленькую головку, безжизненно повисшую в воздухе; черные волосы практически касались окровавленной травы. Легкие капли пота выступили на лбу рыцаря в тот момент, когда приглушенный голос Крэйвена заставил всех перевести взгляд на гвардейца, стоявшего над тяжело дышащим конем.
– У него сломан позвоночник, – Крэйвен подошел к страдающему животному поближе и положил руку на вздымающийся бок. Акаме едва сумел поднять голову, чтобы разглядеть блеснувший в руке рыцаря кинжал. Холодные пальцы коснулись прямого лба и убрали мешавшую прядь гривы. – Тише, тише, я тебя не обижу. Ложись.
Жеребец больше не сопротивлялся. Будто смирившись со своей участью, он положил голову на зелень травы, закрывая глаза. Крэйвену потребовалось несколько секунд, чтобы перерезать ему горло. Кровь заляпала руки и изящный панцирь с тремя черными собаками, изображенными на нем. От вида столь отвратительного зрелища девушки сразу же отвернулись, но тут в глаза бросилось другое тело, лежавшее немного поодаль от остальных. Малакай не сразу понял, кому оно принадлежит, пока резкий щелчок в голове не вернул его к реальности.
– Клаус! – с нечеловеческой скоростью Аррен подлетел к своему другу, валяющемуся на боку. Перевернув тело, Кай ощутил, как под руками бешено колотится сердце. Это вселило некую надежду, но медленно закрывающиеся глаза заставили его прокричать:
– Ты, ублюдок, не смей умирать раньше меня! Слышишь?!
– Клаус! Клаус! Клаус! – гул голосов смешался в голове умирающего. В какой-то момент он просто перестал их слышать, перестал ощущать какие-либо прикосновения к своему телу. Даже биение собственного сердца, прежде набатом стучавшее в ушах, постепенно начало стихать. Перед глазами плыли какие-то образы, силуэты, но даже они исчезли. Сгущавшийся мрак полностью поглотил его.
========== Мертвое солнце ==========
Bryan Adams – Brothers under the sun
Peter Gabriel – Taboo
Знойное пустынное солнце отливало красным, больше напоминающим оттенок крови. Ни одна туча не оскверняла великолепие разномастного небосвода. Казалось, природа скорбела по невосполнимой утрате. Необузданные ветра, обычно вздымающие вверх столбы песка, на сей раз утихли, позволяя небольшому эскорту спокойно пройти по своим владениям. Стяг Мартеллов безжизненно и мрачно висел на деревянном копье. Лошади медленно шли, понурив головы, вздрагивая всем телом каждый раз, когда старая скрипучая тележка накренялась немного в сторону. Двое дорнийцев, сопровождающих тело своего принца, угрюмо переглядывались друг с другом.
Их головы были покрыты непроницаемой тканью, спасающей от палящего солнца. Однообразная пустыня тянулась на юг желто-красными полосами, в конце которых поблескивал едва различимый силуэт спасения всего Дорна – небольшой речки, у которой путники смогли остановиться и напоить уставших животных, тянувших тяжелую повозку со вчерашнего утра. Наклонив дугообразные шеи, караковые жеребцы с жадностью припали к живительному источнику.
Их наездники спешились, чтобы напиться самим и впрок наполнить бурдюки спасительной влагой. Времени больше не было. Нужно доставить тело в назначенный срок, иначе церемония погребения будет сорвана. Принц Рубен всегда мечтал быть похороненным на высоком горном хребте, откуда открывался поистине великолепный вид на родовой замок Мартеллов. Дорнийцы вновь переглянулись, понимая, что медлить нельзя; один из них, вскочив на коня, извлек длинный хлыст и со всей силы ударил им по крупам жадных до воды лошадей, до сих пор не отошедших от реки.
Животные взвизгнули от боли, медленно поворачиваясь в сторону позолоченных куполов башен, сверкающих на солнце. Двигаться стало намного легче. Извилистая дорога, выложенная песчаным камнем, порадовала изможденных лошадей: почувствовав под копытами твердую поверхность, они выровняли шаг, перестали хрипеть при каждом движении и более не обращали внимания на сковывающую передвижения тележку, источающую тлетворный запах. Тело убитого принца было полностью сокрыто от глаз посторонних огромным оранжевым стягом с красным солнцем, пронзенным копьем, которое было изображено в центре. Небольшому эскорту пришлось избрать более длинный путь, чтобы избежать тысяч людей, идущих через пески к центральному замку.