– Ты впустую тратишь свое драгоценное время, – не поднимая поникшей на ладонях головы, произнес Мозер. Ему давно надоела вся эта наигранная чушь, надоело вечно скрываться под маской сильного, независимого воина. Хотелось просто напиться до состояния непонимания окружающего мира. Непроницаемый туман заволочет глаза с присущей ему въедливостью. Все остальное неважно. – Можешь спокойно идти и получать удовольствие от медленно разрушающегося мира. Забавно, я ведь всегда ненавидел эту фразу в исполнении твоего проклятого мужа, наблюдающего за нами оттуда. А ведь он был прав. После смерти Безумного Короля мы действительно лишились цели. Интересно, правда?
– Тебе явно не хватает собеседника. Я бы составила компанию, но ты пьешь слишком противное вино, оно не из наших погребов, – равнодушным тоном заявила женщина, не желая потакать прихотям постепенно спивающегося рыцаря. После случившегося в столице он внезапно начал угасать. Вся эта ситуация подломила его физически и, что гораздо серьезнее – морально. Не самое приятное зрелище. – Полагаю, на этой веселой ноте разговор можно считать оконченным, но меня заинтересовал рассказ о целях нашего существования. Пожалуйста, удиви меня чем-то новым, чего я еще не слышала или не читала. Что ты там говорил?
– Мы не воевали уже много лет, – продолжал бормотать полупьяный Тирелл, не до конца понимая всю суть собственных высказываний. – Нет, мы потеряли не цель, а идею. Это гораздо страшнее. Ибо сейчас у всех разные цели. Твой сын, например, отчаянно жаждет занять место лорда этого замка, не заботясь о благополучии своей дорогой и горячо любимой матери. Майкл желает спрятаться в огромной клетке с красными стенами, не обращая внимания на все мольбы близких друзей о помощи. Умилительно.
– А чего хочешь ты? – поинтересовалась Ирина, на что получила вполне короткий и достаточно многозначительный ответ: Мозер просто взял бокал с вином и поднес ко рту, получая нескрываемое удовольствие от такого тяжелого вкуса.
– Сколько мы не воевали? Пятнадцать лет? Быть может, все двадцать? Я потерял счет времени. Хотя меньше пяти лет назад произошла та заварушка с Греджоями, помнишь? Но она продлилась ровно неделю, разве это можно назвать битвой? Нет, раньше были битвы, а теперь… – продолжал аристократ, находящийся в каком-то странном умиротворении. Полузакрытые глаза плохо концентрировались на одной точке, ибо пары вожделенной жидкости дурманили разум. – У нас повсюду лишь предатели, интриганы, лакеи и стяжатели. Иной раз я задаюсь вполне оправданным вопросом: каким образом этот замок все еще стоит? Почему наш мир не рухнул? На чем все держится?
– На нас с тобой, – без колебаний парировала леди Манвуди, раздумывая над тем, как принудить своего дорогого родственника оставить глупые речи и проспаться после одиночного пира. Ответом на столь душещипательную реплику, к ее вящему неудовольствию, был продолжительный, безудержный, отрывистый смех, неприятно резанувший по уху. Снова ей приходилось приподнимать брови, демонстрируя таким образом свое недовольство, но тщетно, – ему было плевать или он просто не давал отчет о своих действиях. Первый вариант казался более правдоподобным. Тогда можно сказать, что у Тирелла в голове происходит баталия между привычным цинизмом и несвойственным ему порывам отчаянной злобы.
– Вот оно что. Значит это мы, ранее великий, прославленный Рыцарь Цветов, а ныне жалкий бражник, и великолепная жена Лэнса, а ныне вдова, объединяем страну все чертовы двадцать лет? Ты не устаешь, дорогая?
– Временами, – скупая фраза сорвалась с трясущихся от негодования губ. Вся это беседа начинала утомлять. Чем быстрее она избавится от общества проклятого любителя правды, тем быстрее освободит себя от обязанности ее выслушивать.
– Помнишь армию, состоящую из маленьких детей? Живущих так, будто им ничего и не надо? Мы были такими. При любых обстоятельствах готовы ринуться в битву, не взирая на число противников, превышающее наше собственное в четыре раза. У нас была идея мира во всем мире. Были средства к ее реализации. Был лидер, в конце концов. Где все это теперь? Где этот хваленый Майкл, победитель Драконов, освободитель городов? Мы не можем противостоять армии Мартеллов, поскольку у них есть свой Майкл, который, в отличие от нашего, никогда не бросает друзей в худшие времена! Разве ты не чувствуешь иронии? В сущности, у нас ничего не осталось, кроме приятных, греющих душу воспоминаний о давно ушедших днях. И сколько мы протянем на одних только воспоминаниях?
– Ну, двадцать лет мы протянули, – тяжелый груз печали лег на хрупкие плечи. Падший рыцарь просто материализовал ее мысли, сложил в единое целое и представил на всеобщее обозрение жадным до представлений зрителям. Ничего иного не оставалось, нужно уметь признавать свои поражения. Один лишь прах на ветру – вот все, что осталось от тех времен. Там, куда они, рука об руку, шествовали с великим целями, нет ни счастья, ни радости, ни жизни. Потому что там нет ни печали, ни несчастья, ни смерти.
– Предлагаю выпить за это, дорогая. За нас с тобой. За своеобразный мост между ничем и полнейшим мраком дальнейшего существования, – загробные слова и последующие поднятие руки с кубком окончательно разозлили дочь Дагона. Она с нескрываемым отвращением наблюдала за тем, как ее деверь с жадностью допивает оставшиеся на дне капли мутноватой жидкости. Поистине удивительно, как его еще не вывернуло наизнанку от такого обилия отравляющих винных паров. Впрочем, он находится в таком состоянии уже очень долго. Здесь невозможно помочь даже при особом желании. Можно просто сделать вид, что его не существует. Пусть утоляет жажду и горе графинами, бочками. Напившись вволю, Мозер внезапно почувствовал прилив сил. – Мы видели слишком много ужасов и слишком много крови, чтобы когда-либо вновь быть счастливыми.
Ирина хотела ответить, уже приготовила утомительную тираду, повествующую о жалком пьянице с философскими рассуждениями, однако входная дверь немного приоткрылась, в результате чего раздался протяжный скрип. Оставшийся снаружи гвардеец неожиданно получил известие от вбежавшего по лестнице слуги. Очередная жертва кровопролитной войны Солнца и Розы. Леди Манвуди выслушала донесение с большим вниманием, рассуждая о том, чем можно помочь новоприбывшему. При словах о том, что девушка является родственницей одного из вассалов Простора, жена Лэнса призадумалась. Она знала только нескольких человек, у которых есть сестры и дочери. Времени на обдумывание сложившейся ситуации не было, надо сейчас же идти вниз, чтобы обеспечить несчастной приют в стенах белоснежного замка.
Если опасения верны, то Мартеллы атаковали еще одну крепость на пути к главной цели – Висячим Садам. Раз командующий армии Юга не способен говорить членораздельно, придется ей, женщине, возглавить военный совет и заставить проклятых трусов предпринять какие-либо действия. Им не удастся спасти все земли, но задержать врагов на границе при помощи партизанских отрядов – вполне. Ей также сообщили о волнениях на Севере. После известия о захвате главного замка никаких новостей не поступало. Показания людей на сей счет разнились, но многие пришли к единому мнению только в одном вопросе: лидером северян был безумец.
– И явится зверь, – уверенным тоном произнес Мозер, вынуждая леди Манвуди резко остановиться. Полупьяный голос исчез, на его место пришло нечто иное, тайное и сокрытое. Развернувшись в сторону рыцаря, она долго пыталась понять причину таких слов. Их взгляды встретились спустя несколько секунд. Ни капли насмешки, лишь равнодушие. – Что такое? Не читала Библию? Откровение. Он действует перед ним со всею властью первого зверя и заставляет живущих на земле поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелена.
Если бы он сказал все это десять минут назад, то она с должной поспешностью вышла из помещения, предоставляя сумасшедшего религиозного фанатика самому себе, но теперь его слова казались предсказанием чего-то недоброго. Тирелл всегда любил отзываться о Боге с толикой пренебрежения. Сегодня все кардинально изменилось. Не найдя подходящего ответа, леди Ирина просто предпочла молча последовать за гвардейцем. Вдвоем они долгое время блуждали по извилистым коридорам внешней стороны крепости.