— Ты здорово изменился… — задумчиво проговорил Литал, искоса поглядывая на морду товарища. Тирсвад не стал спорить. Вернувшись домой, он почувствовал, что вырос из образа всеми презираемого мальчишки-полукровки, как вырастает щенок из своей младенческой лежанки.
Дойдя до места, где тропинка по склону разделялась, он остановился и посмотрел на Дайма.
— Гуртуга нет внизу. Наверное, он уже сражается там, — Тирсвад кивнул на склон горы. — Давай поднимемся на Столп Вожака. Оттуда мы сможем увидеть все происходящее в долине и за ее пределами и созвать все белое племя.
— Мне не взобраться так высоко с Варрэн-Лин на спине, — покачал головой Дайм, глянув в направлении, которое указывал ему Тирсвад. — Я буду только задерживать вас, и для нее это лишние травмы. Отправляйтесь без меня, а я заберу из пещеры Динку, и вместе мы спустимся к остальным. Мы приготовимся для лечения раненых и будем ждать тебя.
— Но… — Тирсвад судорожно вздохнул и растерянно провел по шее передней лапой. — Может быть, лучше я отнесу Варрэн-Лин, а ты поднимешься наверх? Литал покажет тебе дорогу.
Дайм сделал шаг вперед и коснулся лбом между рогов Тирсвада.
— Я же не Вожак. Что я им скажу? — мысленно прошептал Тирсвад только для Дайма, с волнением вглядываясь в его глаза, словно пытаясь найти там ответы на свои вопросы.
— Просто делай то, что должен. Это твой народ, он пойдет за тобой, — тихо проговорил Дайм и отстранился. — Я буду ждать тебя внизу, что бы ни случилось.
Развернувшись и больше не оглядываясь, Дайм отправился со своей ношей вниз. Туда, где их ждали Хоегард и Шторос.
А Тирсвад и Литал должны были подняться на самую вершину горы. Там на самой высокой точке горной гряды находился Столп Вожака — круглая плоская площадка на тонкой каменной «ножке», возвышающаяся над долиной белых.
Природный каменный постамент располагался таким образом, что снизу «ножку» было не видно, и казалось, что стоящий на нем парит в воздухе над долиной. Издревле на это возвышение имел право подняться только Вожак белого племени, чтобы донести до своих соплеменников важную новость или свой указ. Мысли, произнесенные с этого возвышения, доносились до сознания каждого члена племени, находящегося в долине.
Но, чтобы добраться до пьедестала власти, требовалось изрядно попотеть.
— Лучше расскажи, что здесь произошло, пока меня не было, — часто и поверхностно дыша, проговорил Тирсвад. Каждый шаг тревожил нанесенные Мирагрис раны и причинял боль. Ему бы сейчас эреше отлежаться где-нибудь в тишине и темноте рядом со своей Варрэн-Лин. Но у него не было такой роскоши, как целый эреше.
Мысль о Динке согрела его изнутри и придала сил. Как только закончится все это безумие, он уведет ее в самую темную пещеру, сожмет ее в объятиях и… не выпустит долго-долго. Будет вдыхать ее запах, вылизывать ее мягкие лапки, расчесывать когтями шелковистую гриву.
— После того, как тебя не стало, — послушно начал излагать Литал, и Тирсвад отбросил все посторонние мысли, сосредоточившись на его словах. Возможно, в истории появления болезни кроется и ключ к избавлению от нее. — Я вступил в возраст зрелости и меня сразу же выбрала Мирагрис. Это было… невероятно! — от восторга в голосе Литала Тирсвад почувствовал закипающее в крови раздражение и глухо заворчал на бегу.
То, с какой гордостью Литал рассказывал о том, что его выбрала самая желанная Варрэн-Лин племени сразу после совершеннолетия, напомнило Тирсваду о том, что самого его отвергли абсолютно все. Он не просил ничего особенного. Он не просил совокупляться с ним, не мечтал, о том, что женщина родит от него ребенка. Он умолял лишь о том, чтобы ему сохранили жизнь. Что стоило той же Мирагрис взять его хотя бы на шегард в свою пещеру? Но она, как и другие высокомерные и избалованные белые женщины, смеялась ему в лицо.
— Я спрашивал не про твои личные достижения, а про трагедию, случившуюся среди белых и разрушившую наше племя, — проворчал он, стараясь не выдать Литалу своих чувств, среди которых обида и зависть были отнюдь не на последнем месте.
— Постой! Ты должен выслушать меня! Это важно, — затараторил Литал, уловив настроение Тирсвада и заискивающе заглядывая ему в глаза на бегу. — Вожак очень гордился мной, и устроил в тот день большой праздник для всего племени. Он сказал племени, что ему было видение. Он видел во сне, что скоро мир изменится, оковы рухнут, и на небе засияет звезда Варра.
— Он так и сказал? — с сомнением переспросил Тирсвад, мучительно припоминая, где же он раньше слышал эти сказки.
— Да. И он считал, что такое видение неспроста посетило его накануне нашего союза с Мирагрис, — торопливо продолжал Литал. — И он оказался прав. Через три эшегара Мирагрис родила двойняшек — сразу двоих дочерей! Моих дочерей, понимаешь?