Откуда-то Динка знала, что может унять это беспокойное чувство, заполнить эту сосущую пустоту. Она должна была вернуться туда, откуда сбежала. И продолжить свой путь, как бы больно это ни было. Только так она могла обрести покой. И однажды утром она решилась…
Динка последний раз обвела взглядом небесное пространство, в котором ей было так хорошо и беззаботно, и устремила свои помыслы обратно. В то место, которое она покинула. Она сделала свой выбор. И это оказалось неожиданно легко, как будто сейчас для нее это было самое правильное решение.
Она медленно опускалась на землю, и лучи поднимающегося над горизонтом солнца приветствовали ее. А земля становилась ближе, и все меньше территории она теперь могла охватить взглядом. Зато проступили подробности. Теперь она видела пасущиеся на равнинах огромные стада кураут, высокую зеленую траву, достигающую коленей их длинных голенастых ног, видела, как они подходят на водопой к реке и заходят в нее по самое брюхо, видела кроны растущих вдоль реки ив, склоняющих свои ветки к самой воде.
Горная гряда, разделяющая равнину на две части, была частично разрушена. Причем в одном месте разрушения были значительные, словно исполинский нож резал скалы, как праздничный пирог на треугольные куски, расходящиеся веером. В центре «пирога» зиял округлой формы провал. Туда Динка и направилась.
По мере ее приближения к земле память понемногу начала возвращаться. Теперь она уже припоминала, что здесь она сражалась. За что? С кем? Против кого? На каждый из этих вопросов в груди нарастало щемящее чувство, от которого перехватывало дыхание. Динка чувствовала, что без ответов на эти важные вопросы не будет ей покоя ни на земле, ни в небесах.
И она продолжала спускаться к безобразной дыре в теле горы. К тому месту, в котором все закончилось, и все началось. В котором она оставила что-то важное. Она уже была достаточно близко, чтобы увидеть осыпающиеся края раны на теле горного хребта и зияющую пустоту в его темных недрах.
Почему-то представилось, как в неравной битве исполинская рука вторглась в грудь каменного великана и вырвала сердце из его груди, после чего он упал замертво. Да так и лежит с пустотой вместо сердца, которую уже ничем не заполнить.
Динка замедлила снижение, аккуратно проскользнула между острыми осколками скал и, наконец, коснулась босыми ступнями каменного пола пещеры. Здесь на земле, к ней постепенно возвращались чувства. Она ощущала холод камня под своими ногами, чуяла запах влажного воздуха полуразрушенной пещеры, слышала, как где-то звонко капает вода.
Пещера полная встревоженных огромных зверей, среди которых мощные самцы с рогами на голове, изящные самочки с длинной белоснежной гривой, маленькие красноглазые детеныши — варрэны. Она-человек, неуклюжая, неповоротливая, с большим животом, а вокруг нее четверо красивых мужчин-людей с рогами, как у варрэнов.
Последнее воспоминание пронзило сердце такой нестерпимой болью, что Динка согнулась пополам, схватившись руками за грудь и жадно глотая воздух.
Мужчины размещаются по углам светящейся на полу звезды, и смотрят на нее встревоженно, озабоченно. А она стоит вот в этом углу.
Динка обернулась, чтобы посмотреть на угол звезды, в котором она стояла, и увидела там нечто, что смотрелось в этой пещере странно и чужеродно. На том месте, где она когда-то стояла, была помещена прекрасная фарфоровая ваза, явно сделанная в мире людей. Ваза была выполнена в форме прекрасной длинноволосой девушки. А рядом с вазой лежал осколок камня со столбиком строчек, выцарапанными человеческими буквами.
Динка опустилась на колени перед девушкой-вазой и коснулась кончиками пальцев строк. Она не умела читать, но значение этих строк всплыло в памяти очень отчетливо:
«Дитя огня, дитя земли,
Оставив древнюю вражду,
Смешают кровь свою в любви,
Чтобы зажечь во тьме звезду.
Звезда пройдет сквозь все миры,
Соединит врагов в семью
И вспыхнет пламенем зари,