— Одно из правил поведения гласит: не проявлять излишнего любопытства, — тут же услышала она рядом с собой старческий скрипучий голос. Противный дворецкий не спускал с нее глаз.
Она неохотно спрыгнула на землю и последовала в указанном направлении. Дворецкий шел следом, словно конвоир.
«Мне ничего не нужно. Только увидеть...» — твердила себе Динка, вытирая вспотевшие ладони о покрытые пылью штанины на бедрах.
Девушек привели в просторный, пышно обставленный зал и выстроили в один ряд. Перед ними стояли уже знакомый им дворецкий и немолодая полная экономка.
— Сейчас каждая из вас по очереди делает шаг вперед, называет свое имя и перечисляет, что она умеет. Лгать не имеет смысла, так как все ваши умения мы будем проверять на практике. Все ли вам понятно? — церемонным тоном выступила экономка. Девушки дружно закивали.
— А кто-то из хозяев особняка придет посмотреть на наши умения? — громко спросила Динка, вызвав новую волну негодующего шепота.
— Хозяевам нет дела до того, кто им прислуживает. Выбирать горничных поручено нам, — строго сказал дворецкий. — А вам, юная леди стоило бы…
Динка так и не узнала, что ей стоило бы, так как дверь, ведущая вглубь здания вдруг отворилась и в зал вышел… Хоегард. Он совсем не изменился, лишь на лбу появилась строгая морщинка, да под глазами залегли тени. У него были такие же как и раньше, коротко остриженные русые волосы. Такие же проницательные серо-голубые глаза. Стройная худощавая фигура, облаченная в хлопковые домашние брюки и свободную белую рубаху, из-под воротника которой виднелась полоска загорелой кожи на шее.
Динка затаила дыхание, не зная, как справиться с охватившим ее волнением. Хоегард, тем временем, повел носом, слегка прикрыв глаза, а затем скользнул по выстроившимся девушкам невидящим взглядом.
— Продолжайте, — кивнул он дворецкому, а сам медленно шагнул вдоль череды девушек, приостанавливаясь перед каждой на несколько секунд и двигаясь дальше.
Девушки начали выходить вперед на один шаг, и, робея от присутствия господина, называть свои имена и перечислять умения. Но Хоегард, казалось, их не слушал. Его невидящий взгляд бесцельно скользил по лицам девушек, ни на ком не задерживаясь.
Динка глубоко вдохнула, чувствуя, что воздуха категорически не хватает. Она смотрела на него и не могла отвести взгляд. Ее вдруг тоже охватила робость. А вдруг он ее не узнает? Ведь прошло столько лет. А вдруг она им больше не нужна? Они жили столько лет без нее. Возможно нашли другую Варрэн-Лин… От последней мысли сердце словно окатило кипятком. Она металась по миру, искала их везде, но ей даже в голову не приходило то, что они в ней, может быть, больше не нуждаются.
Хоегард прошел весь ряд девушек и остановился прямо напротив нее. Сейчас их разделяло едва ли пять шагов. Пять невыносимо длинных шагов. Динка смотрела в его глаза, а он смотрел на нее, и с его лица вдруг сползло выражение скучающего безразличия. Его глаза широко распахнулись, и зрачок, сузившийся было до вертикальной щелочки, начал стремительно расширяться, заполняя собой радужку.
Вокруг что-то происходило, но Динка не слышала и не видела ничего. Кто-то сильно толкнул ее в спину, и она сделала шаг вперед.
— Говори! — прикрикнул на нее дворецкий, и она снова ощутила тычок в спину.
— Динка, — хрипло выдавила она. — Меня зовут Динка.
Язык пересох, и горло свело судорогой, но она, мучительно сглотнув, продолжала:
— Я умею готовить еду, мыть посуду, стирать и чинить одежду, чистить обувь, прибираться в доме, а еще… Я так и не научилась читать…
Ее голос надломился, и из глаз хлынули слезы, но это уже не имело значения. Хоегард одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и сгреб ее в охапку.
— Динка… Динка… — шептал он, прижимая ее к груди. — Это правда ты?
Она ничего не отвечала, уткнувшись в его грудь и содрогаясь всем телом в рыданиях, вдыхая его такой родной запах, чувствуя себя снова дома…
Хоегард отстранил ее от своей груди и долго вглядывался в ее лицо, а затем прильнул к ее губам в долгом жадном поцелуе. Динка обвила руками его шею, прижимаясь к нему всем телом, и страстно ответила на поцелуй, вбирая в себя его язык, кусая губы, желая целоваться с ним целую вечность.
— Постой, девочка моя, сейчас, — прошептал он, неохотно отрываясь от ее губ.
— Всем посторонним покинуть дом, — резким голосом распорядился он куда-то в сторону. И Динка вдруг вспомнила, что они здесь не одни. Два десятка девушек, дворецкий и экономка стояли рядом и потрясенно смотрели на них.