— Идиоты, — выдавил сквозь смех Тирсвад. — Это же моя Варрэн-Лин! Только она умеет блокировать такой удар.
Динка подбежала к нему, отпихнув с дороги Хоегарда и упала на колени между его ног.
— Моя Варрэн-Лин, — выдохнул он восхищенно, запрокинув голову и глядя на нее сияющими, словно агаты, глазами.
Динка нависла над ним, ухватившись за его широкие плечи, и прижалась губами к его губам, не обращая внимания на сочащуюся из угла рта кровь. Она жадно целовала его, а он отвечал на поцелуй страстно и нетерпеливо, сжимая ладонями ее спину, поясницу, ягодицы. И больше всего на свете Динке хотелось забыть обо всем на свете в этом поцелуе, но кое-что продолжало болезненно колоть в груди. Она отстранилась от губ Тирсвада и взглянула в его глаза.
— Шторос?
Тирсвад вмиг помрачнел.
— Тебе лучше идти к нему скорее, хотя, боюсь, что он может тебя не узнать. Он совсем плох. Целыми днями лежит в саду, ни с кем не разговаривает, отказывается от еды.
Сердце болезненно сжалось в груди. Шторос…
— Показывай, — Динка вскочила на ноги и нетерпеливо топталась на месте. Хоегард мгновенно оказался рядом, укрывая ее своими объятиями, словно уютным пледом. Тирсвад встал и зашагал к двери, Динка с Хоегардом следом, рядом с другой стороны шел Дайм.
Они долго петляли по дорожкам, пока вышли в самую глухую и заброшенную часть в центре сада. Динка издалека увидела разметавшуюся по траве огненную гриву и, высвободившись из рук Хоегарда, сбросила тяжелые сапоги и босиком тихо шагнула к Шторосу, стараясь ступать бесшумно.
— Пошли вон, — зарычал Шторос. — Убью каждого, кто приблизится!
Он лежал в густой траве в частично человеческом облике. Отросшие витые рога бороздили землю, изо рта сверкали жемчужные клыки, а глаза были плотно закрыты.
Динка тихо кралась к его голове. Шторос шумно втянул носом воздух и, вздрогнув всем телом, только плотнее зажмурил глаза.
— Не приближайтесь, — тихо, почти жалобно прорычал он.
Динка, глотая слезы, опустилась на колени между его рогов и осторожно коснулась кончиками пальцев его шелковистых огненных волос. За эти годы они отросли, наверное, до лопаток.
Шторос лежал неподвижно, зажмурив глаза, лишь грудная клетка часто вздымалась. Он чувствовал ее присутствие. За время, что они были в разлуке, он сильно похудел, от развитой мускулатуры почти ничего не осталось. Он был обнажен до пояса, и Динка видела под белой кожей выступающие ребра и острые ключицы.
Она увереннее запустила пальцы в гриву, перебирая в руках мягкие пряди, лаская нежными прикосновениями кожу головы. Как бы там не было, он был жив. Самое страшное теперь позади.
— Не уходи, пожалуйста, — сорвалось с его пересохших губ, и на сомкнутых ресницах заблестели капли слез.
— Я здесь, я с тобой, — прошептала Динка, наклонившись над его лицом и целуя его лоб, каштановые брови, переносицу…
— Если это всего лишь сон, я убью любого, кто разбудит меня, — прошептал он, едва шевеля губами. — Только останься со мной.
— Милый мой... любимый... — Динка уже задыхалась от рыданий, целуя соленые от слез ресницы, заострившиеся скулы, запавшие щеки. — Я никогда больше не оставлю тебя.
— Ты и раньше говорила, что всегда будешь со мной, — выдохнул он. — А я… я не могу больше… Не могу без тебя.
Динка прижалась губами к его сухим потрескавшимся губам и нежно ласкала их, как он ее учил когда-то. Сначала он неподвижно принимал поцелуй, никак не реагируя. Динка скользнула ему в рот языком в перевернутом поцелуе и потерлась чувствительной спинкой языка по шершавой поверхности его языка. И тут он неожиданно сильно схватил руками ее голову с двух сторон и крепко прижал ее губы к своим губам.
Ответил ей на поцелуй голодными укусами, до крови всадив ей в губу свои клыки. Динка не уступила ни на миг, впиваясь в его рот также агрессивно, толкая языком его язык и овладевая его ртом, несмотря на сопротивление. Он руками отстранил ее голову от себя и распахнул глаза. Некоторое время Динка молча смотрела в его яркие зеленые глаза, полные слез, словно озера.
— Козочка моя, ты снова пришла за мной, — прошептал он, и крупные капли выскользнули из уголков глаз и проложили влажную дорожку к вискам.
— Не называй меня козой, сколько раз тебе повторять, — всхлипнула Динка, стирая кулаком свои слезы, неудержимо бегущие по щекам. — Назови меня по имени. Кто я?
— Ты Динка, — улыбнулся Шторос. — Моя Динка!
Он стремительно поднялся и, прижав ее к себе, кувыркнулся в траву вместе с ней. В ее сознание ворвались его мысли в виде ярких реалистичных образов.
По поляне в саду покатились, играя, два огромных диковинных зверя, сплетаясь в один серо-рыжий клубок, нежно прихватывая друг друга за толстую шкуру длинными клыками и сминая мягкими кошачьими лапами. Рыжий самец, придавив серую самочку спиной к земле, страстно вылизывал ее морду и шею длинным красным языком. Она же, отпихнув его задними лапами в живот, кувыркнулась и приземлилась ему на спину, вцепившись клыками в загривок и трепля его с утробным рычанием. Самец распластался под ней и, блаженно закатив глаза, довольно урчал, прижав к голове уши. Увидев, что самец сдался, самка сменила гнев на милость, и, отпустив его загривок, тоже принялась нежно вылизывать ему шею, уши, лохматую голову с торчащими витыми рогами. В этот момент самец сделал обманчивое движение назад и, сбросив с себя самку, тут же оказался сверху, схватив ее зубами за загривок и обхватив передними лапами ее бедра. Самка призывно заскулила, припадая на задние лапы и отводя хвост в сторону.