Люк принял сидячее положение.
— Она высказала хорошую мысль. Почему Калеб просто не попытался захватить власть над всем советом?
— Ему пришлось бы убрать остальную часть совета, сомневаюсь, что кто-нибудь из них захотел бы преклониться перед ним после того, как так долго делил с ним власть. Ему нужна грубая сила на его стороне, — сказал Вон.
Кин нахмурился.
— Или чертовски много одаренных перевертышей.
— Кто привел Четверку к власти? — Мне никогда не приходило в голову спросить, что дало этим четырем перевертышям власть над всеми нами.
— Испытания, — объяснил Холден. — Всякий раз, когда член Четверки умирает или уходит в отставку, нынешние участники приглашают тех, кого они считают достойными, принять участие в серии испытаний, чтобы определить наиболее доминирующего перевертышя. Есть рукопашный бой в волчьем и человеческом обличьях, тестирование дара перевертыша и серия интервью.
— Но Четверка выбирает участника. Не все сообщество перевертышей?
Холден кивнул.
— У них есть решающее слово в этом вопросе.
Все в этом было неправильно. Так много власти принадлежало столь немногим. То, что ты самый сильный, не обязательно делает тебя лучшим лидером. Все наше сообщество было выведено из равновесия.
— Что? — надавил Кин.
— Это так неправильно. Каждый должен иметь право голоса в том, что происходит в нашем мире.
Люк успокаивающе провел рукой вверх и вниз по моему бедру.
— Так никогда не было. Всегда были самые доминирующие, правящие волки.
Может быть, именно поэтому все было в таком беспорядке. Дары вымирали, более слабые стаи подвергались нападениям. Мы не ценили то, что было самым важным. Как наши уникальные окрасы давали нам всем определенную роль в нашем мире. Но те, кто жаждал власти, никогда не увидят, что может предложить каждый отдельный перевертыш. Они видели только силу и слабость.
* * *
Маленькие ручки Криспина крепко обхватили меня.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Я обняла его в ответ в десятый раз за этот день.
— Я в порядке. Обещаю. — Ребра сильно болели, но это было не важно.
Он поднял на меня глаза, беспокойство исказило его черты.
— Но они еще не поймали плохого парня.
— Но мы это сделаем.
«Мы» было ключевым словом в этом предложении. Там, где дело касалось Калеба, больше не было «я». Мне понадобится любая помощь, которую я смогу получить.
Сара позвала Криспина.
— Давай приготовим тебе что-нибудь на обед.
Он неуверенно посмотрел на меня снизу вверх.
Я слегка сжала его плечо.
— Ешь. Мы можем попозже принять горячую ванну или поиграть в бросок мешка.
Услышав это, он ухмыльнулся.
— Горячая ванна.
Я протянула руку, чтобы дать ему пять.
— Ты понял.
Когда он направился к Саре, таймер сработал. Я схватила прихватки и открыла духовку. В воздухе витал аромат шоколада. Я поставила поднос с печеньем на плиту и взяла лопатку. Одно за другим я выкладывала шоколадные коржики на решетку для охлаждения.
Позади меня послышались шаги, и я подняла голову. У Вона было любопытное выражение лица, когда он заглянул мне через плечо. У меня перехватило дыхание, когда меня охватила паника. Может быть, это было слишком рано. Может быть, его возмутит тот факт, что я пеку печенье, которое когда-то испекла ему мама.
— Это что…?
Я крепче сжала лопатку.
— Это нормально? Я знаю, что это может быть чересчур…
Вон оборвал мои слова обжигающим поцелуем. Энергия заструилась от моих губ до кончиков пальцев ног. Я не могла удержаться и прильнула к нему в поисках большего. Когда он, наконец, отстранился, у меня перехватило дыхание.
— Значит ли это, что все в порядке, что я их приготовила?
Он ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз.
— Мне нравится, что ты их приготовила.
Количество улыбок и оскалов, которые я получила от Вона за последние двадцать четыре часа, заставило меня почувствовать себя почти пьяной.
— У них может быть ужасный вкус. Давненько я ничего не пекла. За исключением нескольких блюд, которые я освоила, когда пыталась заботиться о маме, я не была настоящим экспертом на кухне.
Вон схватил печенье с подставки для охлаждения и отправил его в рот.
— Вон! Они горячие.
Он улыбнулся с набитым печеньем ртом, затем снова поцеловал меня.
— Они идеальны. Спасибо тебе, Роуэн.
Смесь Вона и шоколада на моем языке была почти невыносимой.
— Люблю тебя.
Он прижался своим лбом к моему.
— Ты сделала мне величайший подарок.