Первым увидел Дугласа: он стоял на другой стороне улицы, стиснутый двумя рыночными кошелками, его голова, казалось, торчит из одной, как будто это живую брюкву несут с другими овощами домой. Дуглас во все глаза глядел на девочек, не замечая вокруг ничего. Волосы взъерошены, галстучек съехал набок, щеки пылают. Заметив отца, он с независимым видом кивнул: отец становился ненужен. У Джозефа защемило сердце, хотя он понимал, что отчуждение Дугласа естественно в таком возрасте: отец часто раздражает, особенно если вдруг появляется на глазах у публики да еще мешает такому упоительному занятию — созерцанию танцующих девочек: это уж просто невозможно вынести. Боль тут же прошла, мгновенная, как легкая судорога, но чувство одиночества усилилось, разбереженное пивом: его жена — там со всеми, сын — недосягаем. Он пробежал взглядом по рядам процессии и скоро нашел Гарри: тот стоял смирно, задрав голову к небу, точно молился; пошли, господи, самолет, чтобы хоть немного развлечься, пока идут эти танцульки. Джозеф улыбнулся, и от сердца отлегло.
Танец окончился, и шествие снова потекло, обогнуло фонтан и, свернув в Вест-стрит, спустилось вниз к парку. Джозеф все стоял и смотрел; Гарри, заметив его, махнул боксерской перчаткой, и последние капли горечи как рукой сняло.
Самое большое впечатление на него произвели ряженые, замыкающие шествие. Когда Лоуморская дорога была пройдена, к процессии прилепился хвостик: стайка мальчишек от восьми до четырнадцати лет, все бедно одетые. Этих мальчишек — их было около двадцати — возглавлял его племянник Лестер, сын Элен. Он нес палку, на которой была прибита большая картонка с намалеванной углем надписью: «Побирушки». Одни в старых фетровых шляпах, у других шеи обмотаны драными шарфами, даже на самых маленьких длинные штаны и ботинки.
Джозеф не мог понять, чем эти мальчишки так привлекли его. Во-первых, наверное, нахальством, во время остановок они разбегались и, протягивая свои шляпы, беззастенчиво требовали подаяния. И еще тем, что после всего этого сусального блеска и благопристойной, уважающей себя выдумки эти гордые замухрышки — а ну поглядим, кто кого, — были чем-то вроде естественного и необходимого противовеса. Все они были плоть от плоти участников карнавала, их вымогательство не отталкивало, пенни и полпенни так и сыпались в шляпы. Это были дети не побирушек, а бедняков, какими очень просто мог стать здесь каждый.
Джозефу было приятно видеть Лестера во главе этих оборванцев. Он полюбил мальчишку с первой минуты, как увидел его, носил ему гостинцы, старался хоть чем-нибудь побаловать, брал с собой на охоту, на футбол. Лестер чувствовал это и старался в глазах дяди всегда выглядеть этаким Робин Гудом. Если Дуглас попадал в беду, он очертя голову кидался ему на помощь; если Дуглас мрачнел и замыкался в себе, умел как никто растормошить его. Лестер не сдал экзамена в среднюю школу и мечтал о том дне, когда совсем расстанется со школьной скамьей. Какие у него были грандиозные планы! Джозеф бросил ему шестипенсовик, Лестер поймал, улыбнулся, махнул своим огольцам, и из двадцати непокорных глоток вырвались залихватские звуки ковбойской песни.
Шествие удалилось, Джозеф вернулся в кабачок. В парк он пойдет позднее. Или совсем не пойдет: по радио сегодня репортаж о скачках, и он хочет послушать.
Дуглас, как завороженный, не отрывал глаз от девочки с пшеничными косами. Он никогда раньше не видел ее. Он будет следовать за ней незаметно, как частный сыщик, пробравшись сквозь толпу, окажется сразу за ней на ступеньках горки, коснется ее, она улыбнется ему, потом американские качели, любовь и, наконец, свадьба. Отец позвал ее, и она убежала — он даже не узнал, как ее зовут.
Гарри увидел знакомое лицо актера; их труппа приезжала в Терстон прошлой осенью, останавливалась в приходской гостинице. Унылый, с брюшком, близорукий; Гарри подумал: ему, наверное, одному скучно, надо поговорить с ним, развеселить. Пробрался к нему поближе, завел разговор, рассказал, что сам знал, про ряженых, поинтересовался, как он так здорово меняет на сцене наружность, и наконец, умирая от страха, что актер скажет «нет», спросил, приедут ли актеры в этом году. Приедут. Гарри от восторга онемел и позволил купить себе мороженое.