В те дни, когда отец по делам в отъезде, мать крутится в пивной одна, а у него нет уроков, он сам кормил грузчиков: шел в трактир, покупал четыре порции жареной рыбы, на два шиллинга жареной картошки, приносил хлеб с маслом, сдобу, заваривал чай и с чувством исполненного долга садился рядом, смотрел, как его боги едят, и слушал разговоры о регби. Они редко говорили о чем-нибудь другом.
Когда фургон уезжал, Джозеф шел в подвалы проверить, все ли доставлено. Очередную партию товара он заказывал по телефону по вторникам и подтверждал письмом. Задача нелегкая, ему помогала сноровка, приобретенная на складах. Прошлое опять вносило вклад в будущее; все свои прежние работы он сравнивал когда-то с колышками, безо всякой цели вбитыми в землю, и вот теперь они прочно крепят тяжи его новой жизни. Составить заказ было действительно трудно. Закажешь больше — пиво перестоит в подвале и потеряет вкус, закажешь меньше — об этом даже страшно подумать. Чтобы угадать оптимальное количество каждого сорта пива: слабого, горького, в бутылках, при том что, во-первых, стремишься расширить дело и предыдущая неделя не может служить примером для следующей, а во-вторых, пока еще не знаешь, сколько может быть выпито в праздники и по особым случаям (в рождество, пасху — еще можно сообразить, а вот, например, август — месяц отпусков, мужчины все в городе, и кабачок их главное развлечение; или сентябрь — кто знает, остановятся ли в Терстоне туристские автобусы? А соревнование метателей стрелок?), — чтобы при всем этом не просчитаться, надо обладать интуицией, которая может и не быть столь богатой и тонкой, как ее сородичи более высокого ранга, но силой и точностью она должна обладать.
Заказ проверен, в погребе три отдельных больших помещения. Джозеф вполне доволен и принимается наводить порядок по собственному разумению. Ему нравится влажный пивной дух подвала. Сильный, безыскусственный, неповторимый — в нем слышны запахи древесины, хмеля, сырых стен подвала, — не выветривающийся годы. Когда вдыхаешь его всей грудью, вкус пива насыщает легкие, а поднимаешься наверх — чувствуешь на лице его осадок. Порядок наведен быстро, высятся ряды ящиков с пивом, приготовлена тара для пустых бутылок; спиртное, сигареты убраны и заперты в старинный валлийский буфет. А теперь бочки.
Подвалы должны содержаться в идеальной чистоте. Арчер, какими их нашел, когда въехал, такими и оставил. Стены затянуты паутиной, как будто всюду развешаны для красоты рыбацкие сети. Их пришлось выскоблить, вымыть и побелить. Такую уборку Джозеф делал теперь раз в полгода. Каменные плиты каждое утро поливались из шланга и подметались шваброй, летом в жаркие дни бочки обрызгивались, закутывались мокрой мешковиной. Требовалось особое умение вскрыть бочку, не дай бог ошибиться. Деревянным молотком, желательно с одного удара, на место небольшой коричневой затычки вгонялась металлическая втулка с вделанными в нее резиновыми трубками; из днища бочки торчал небольшой полый шпенек, точно дыхательное отверстие у кита, через него пиво вентилировалось, и закипавшая в нем пена указывала на готовность.
Главное — чистота. Само собой разумелось, что завод поставлял пиво наилучшего качества. И если Джозефу почему-либо казалось, что пиво плохое, он без колебания раскупоривал бочку, звонил в контору, ему присылали инспектора и на месте решали, по чьей вине испортилось пиво. В то время мало кто уже торговал пивом, наливая прямо из бочки, слишком тяжело тащить каждую бочку наверх, за стойку. Если хорошо мыть трубки и следить за насосом, то разницу во вкусе могли заметить только редкие ценители, которые знали толк в пиве, как профессиональный дегустатор в вине.