Но больше всего она ненавидела ссоры и драки. Джозеф тоже терпеть их не мог. Драки переворачивали в пивной все вверх дном, вечер бывал напрочь испорчен, в комнатах сгущался страх, добрая слава пивной была под угрозой.
«Приобретая одного скандального посетителя, теряешь двоих добропорядочных», — услышал от отца Гарри. Эта сентенция как будто увязывала жизненные принципы Джозефа с моралью бизнеса, и все-таки тут явно было какое-то противоречие.
Останавливать драки было малоприятным и опасным делом. В Терстоне было довольно много шпаны, которая слонялась в субботние вечера по улицам, задирая прохожих, напрашиваясь на драку. Не редкость были ссоры между семьями; сезонные рабочие, строившие новую школу, занятые на дорожных работах, батраки, углекопы каждый вечер бесцельно шатались по городу, задевали кого попало, готовые в любую минуту устроить побоище. В Карлайле все пивные находились в ведении местных властей, и в них не разрешалось петь; в Терстоне же в каждом кабачке имелась комната для пения, а по пятницам, субботам и воскресеньям даже приглашали тапера: своих гуляк мало — так прибавлялись карлайлские. Еще в Терстоне по субботам устраивались, как правило, грандиозные танцы. На танцплощадку, где играли пользующиеся известностью оркестры, стекалась публика со всех окрестностей, и перед началом полагалось хорошенько поддать. По субботам весь Терстон пил, пел и веселился, и в каждой пивной бывало вчетверо больше народу, чем обычно.
Дуглас, вернувшись домой после первого вечернего сеанса (танцы еще не привлекали его), переживал субботние драки в оцепенении от ужаса. Тянуло спуститься вниз, поглядеть. Но панический страх сжимал сердце. Бросался на постель. Рядом на подносе еда. Мясо, картофельная запеканка, которая продавалась внизу по субботам, яблоко, две-три конфеты. Включал радио, настраивался на Люксембург, откуда передавали концерты популярной музыки, но был готов в любую минуту уменьшить звук, выскочить на верхнюю площадку. Если его заставали здесь с побелевшим лицом, одетого в мешковатую пижаму, во власти одного желания — уничтожить, задушить эту драку, его немедленно отправляли обратно в постель; у себя в комнате он бежал к окну и глядел, как дерутся через дорогу на косогоре. Гарри в это время уже давно спал.
Бетти тоже испытывала перед драками ужас. Но в угоду предрассудкам не разрешала поставить у себя то, что одно могло бы действительно помочь. Телефон был необходим Джозефу для заключения пари, для переговоров с поставщиками, но особенно остро в субботние вечера, когда можно было бы вызвать полицию. Но Бетти и слышать о телефоне не хотела, не поддавалась ни на какие уговоры: телефон, как и автомобиль, — бесспорный и узаконенный объект для зависти и презрения. А она боялась этого хуже чумы. И в те вечера, когда вспыхивала драка, они были отрезаны от всего мира: Джозеф не мог ни на секунду отлучиться — сбегать через дорогу до телефонной будки, а никто другой не соглашался. Вызвать полицию значило поставить на карту свое доброе имя. Будут потом долго показывать пальцем: это он вызвал тогда легавых. Да и сам Джозеф не очень-то жаждал присутствия полиции. Скажут, сам не сумел справиться, вызвал подмогу. Никому потом ничего не докажешь. И вопреки здравому смыслу Джозеф был рад упорству Бетти; будь у них телефон, он бы, жалея Бетти, позвонил в полицию; а то ему самому приходится наводить порядок; ну и пусть, так лучше. Конечно, если бы один из трех полицейских, дежуривших по городу в субботний вечер, случайно оказался поблизости и, привлеченный шумом, заглянул в пивную — тогда другое дело, тут уж никто не виноват, все по-честному. Но рассчитывать на такое везение не приходилось: шансы — один к двадцати: в Терстоне шестнадцать пивных, танцплощадка, где нужно по крайней мере двоих блюстителей порядка, пьяные, множество лавок и магазинов; так что хочешь не хочешь, а ты управляйся сам.