Он изменился после того, как выиграл несколько забегов. Вот где можно действительно заработать; если с умом вести себя, пахнет сотнями, он купит грузовик, уедет куда-нибудь. Он пошел в спорт ради наживы, и они с Джозефом во время долгих поездок в автобусе с гончими обсуждали тактику предстоящих встреч, эти беседы заряжали его энергией.
В Лестере Джозеф находил гораздо больше от самого себя, своей семьи, братьев, отца, чем в сыне Дугласе; между ним и Дугласом легло нечто — Дуглас очертил вокруг себя территорию, куда никто по имел доступа; а издали что разглядишь?..
Лестер подошел к стойке — выпить свои полпинты, Джозеф спросил, куда он собрался, Лестер в ответ подмигнул.
— Смотри, застукает, — сказал Джозеф. Он, как всегда, не знал, как к этому относиться; не мог вмешаться, поругать Лестера; тот объяснял молчание особой деликатностью дяди Джо, друзья и родные в такой ситуации обычно себя не сдерживают; а ситуация известная: Лестер каждую субботу ездил ночевать к замужней женщине, матери троих детей: ее жадный до денег супруг с субботы на воскресенье за двойную оплату работал на фабрике в ночную смену.
— Ни шиша, — ответил невозмутимо Лестер.
Джозеф, опасаясь за того мужа, на это надеялся. Как сказать Лестеру, что этого не одобряешь? Да и сам он не уверен, что Лестер поступает плохо.
— Тут все честно, — продолжал Лестер, чуя колебания Джозефа, но не понимая их истинной причины. — Я велел ей сказаться ему. И она сказала. Я уверен, дядя Джо, что сказала. — Он помолчал, чувствуя, что еще есть одна недомолвка. — Я всегда жду, пока она уложит пацанят. — Сказано все, теперь можно и о чувствах. — Такие отличные пацанята, дядя Джо. Я для пацанов могу что угодно сделать.
Джозеф встречал в городе этого мужчину. Ничего, вид вполне довольный. Ему не впервой. Да и у Лестера не первая связь с замужней женщиной. «Они свое не упустят», — говорил он.
— Я знаешь о чем думал? — сказал Джозеф. — Тебе, пожалуй, стоит бежать в Эмблсайде на той неделе.
— Я тоже думал об этом, — обрадовался Лестер.
— В забеге на полмили, — сказал Джозеф.
— Да? — Лестер молчал: он еще сам ничего не решил я ждал, что скажет дядя.
Ты должен хоть один раз в этот сезон полностью выложиться, — сказал Джозеф. — Мне не нравится, что ты все только хитришь. На полмили можно бежать в полную силу, от этого вреда не будет.
Джозеф ждал ответа. Поведение Лестера в этот сезон — вот единственное, в оценке чего они расходились. Джозеф все понимал: гандикап словно гири на ногах, в прошлый сезон с Лестером обошлись явно несправедливо; к тому же при такой системе ничего другого не остается, если мечтаешь об успехе не на один сезон; он оправдывал Лестера не только потому, что любил, сочувствовал его стремлению заработать побольше, чтобы было с чем начинать жизнь. Но очень уж претили ему всякие бесчестные уловки; он любил поглядеть на хороших бегунов и всегда ездил смотреть, как бежит Лестер, но, честно говоря, предпочитал любителей: они бежали, не думая о вознаграждении. Его всегда восхищали люди, бескорыстно отдающие себя какому-нибудь делу.
— Но ведь я опять могу попасть в список призеров, — сказал Лестер и с гордостью и с опасением.
— Будет очень подозрительно, если ты в этом сезоне ни разу не выиграешь, — возразил Джозеф.
— Что верно, то верно, — Лестер опять помолчал. — Я задумал бежать милю. Весь комитет там будет. Если я отстану и все будет сделано чисто, тогда можно будет разок и выложиться.
— Их нелегко провести, Лестер. Там будет Майкл Гленн. Глаз у него наметанный.
— Я так смогу пробежать, что не придерешься.
— Рискованно.
— Ты думаешь?
— Я это знаю. Советую тебе, пробеги полмили в полную силу.
Лестер допил свои полпинты имбирного.
— Ладно, дядя Джо. Заметано, полмили так полмили.
Он весело кивнул Джозефу, кивнул Дидо и вышел.
Джозеф понимал, что и это риск, и ему стало жаль племянника. Он хотел бы без спешки откровенно поговорить с Лестером: о спорте, об этой женщине, о деньгах, о ненависти Лестера к отчиму. Но никак по получалось — они виделись в обстановке, которая мешала раскрыться. Как он ни боялся за Лестера, он мог только поставить предупреждающий знак на опасном отрезке пути, вести за руку Лестера он не мог.