Взяв себя в руки, мальчик снова принялся осматриваться, но сколько бы не вертелся в попытке отыскать пятнышко выхода, его нигде не было. Только рваное мерцание мелькнуло и тотчас исчезло. Как бывает, если посмотреть на лампочку, а затем резко отвести глаза.
Сглотнув, Давид решил просто идти вперёд. Даже если он перепутал направление, где-то же этот тоннель должен кончаться. Вроде Лёвка что-то такое рассказывал, будто выход с другой стороны улицы.
Давид шёл, то и дело поглядывая под ноги. Очень быстро уровень воды достиг щиколоток, а затем и икр. Но он сжимал бока телефона и, кусая губы, шёл дальше, продолжая себя убеждать, что ему не страшно.
Звуков по-прежнему не было, а вода уже достигла коленок. Вот странно, он совсем её не ощущал, так же, как тепла или холода. Только внутри всё равно всё дрожало. Ладони вспотели, а в ушах шумело. Шум! Он всё-таки слышит! Последнее осознание придало уверенности. К тому же впереди мелькнуло пятнышко света, и Давид прибавил шагу, а после — и вовсе побежал. Сердце бешено колотилось и, казалось, сейчас выпрыгнет наружу, щёки горели огнём, и ладонь, сжимавшая телефон, ныла от напряжения.
Вода совсем ему не мешала, только странно колыхалась, бесшумно ударяясь о стенки тоннеля. Он бежал, и пятно увеличивалось в размерах, ширилось в разные стороны, ослепляя глаза. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и он выберется наружу.
И тут под ногами резко исчезла поверхность. Завертелась воронкой, изогнулась дугой, и он ушёл под воду, утягиваемый невидимым потоком. Снова стало темно. Или он ослеп. Руки беспорядочно махали из стороны в сторону, не встречая сопротивления, телефон выпал, а он даже не мог закричать.
Так жутко Давиду было только когда в их машину, в которой он ехал с родителями, врезалась другая. Он был совсем маленьким и до сегодняшнего дня об этом не помнил, а тут бац — и страшный удар, а после скрежет из воспоминаний заполнил пространство, оглушая. Всё случилось так быстро, что он ещё долгое время не шевелился, зажмурившись и сжавшись в комок.
— Мяу-у.
Мальчик вздрогнул и с опаской открыл один глаз. Затем второй.
Он находился на заднем сиденье автомобиля. Лобовое стекло, покрывшееся мелкой паутинкой трещин, безвольно вываливалось наружу. С его места просматривался кусочек смятого капота и пустое место пассажира спереди, на сиденье же водителя белела огромная надутая подушка.
Давид дёрнулся, как от удара. Тщетно, его словно что-то держало. Спустя пару мгновений он понял, что это ремень безопасности на детском кресле. Дрожащей рукой нащупал замок, и кое-как с ним совладав, нажал на дверную ручку, желая поскорее выбраться из разбитого автомобиля.
Ручка с лёгкостью поддалась, и дверь распахнулась, утягивая вслед за собой. Уже падая на асфальт, Давид подумал, что что-то не так, но только вскочив на ноги, осознал — всё вокруг серое: асфальт, машина, дома вдалеке, даже небо. И только рыжий котёнок на фоне чёрно-белого мира горел ярким всполохом.
Малыш сидел рядом с отлетевшим колесом и преспокойно вылизывал шёрстку. Первым порывом было подбежать к нему, обнять, чтобы почувствовать хоть кого-то живого. Но Давид стоял как вкопанный, боясь, что если сдвинется с места, котёнок попросту исчезнет.
Лучше его не трогать.
Кто это сказал?
Мальчишка заозирался, но улица по-прежнему выглядела пустынной.
— Мяу-у.
Он снова посмотрел на малыша. Теперь тот гипнотизировал его огромными зеленоватыми глазами. Желание взять котёнка на руки пересилило, и Давид сделал шаг в его сторону.
Не стоит. Здесь всё не то, чем кажется.
Его будто погладили по голове. Такой приятный и мягкий был голос. Только вот он не звучал в привычном понимании, а раздавался где-то внутри. Внутри него самого.
Здесь — это где? — только и смог подумать Давид в ответ, не отводя глаз от рыжика. Может, это он с ним разговаривает?
4.12 Давид. Продолжение
Здесь — это в твоём воспоминании.
Давид сглотнул, покосился на разбитую машину и тут же отвернулся. Он совсем не хотел вспоминать, но яркие кадры вспыхивали перед внутренним взором. Страшный скрежет, отдача от удара, крики, руки чужих людей, мигалка скорой и слепящее солнце над шумным и пыльным городом.
Мама и папа. Они были там, вместе с ним, но после того дня он никогда их не видел. Фотографии не в счёт.
В глазах защипало.
Поплачь. Слёзы облегчат боль.
Я вовсе не плачу, — засопел мальчишка, сжав кулаки.