Как только автобус притормозил, из кабины вышел щуплый парень в круглых затемнённых очках, обтягивающих джинсах и модной трикотажной мантии чёрного цвета. Он приветливо махнул встречающим (наверное, на крыльцо выкатился вчерашний смотритель) и толкнул дверь в салон. Та легко отъехала в сторону, и Женя смогла рассмотреть невероятное количество оборудования внутри. Нащупав под подушкой телефон, она глянула на время: семь сорок две. Рано же они подкатили.
Элла ещё спала. Свернувшись калачиком, девочка крепко обнимала подушку, и будить её совсем не хотелось. Женя тихо поднялась и, накинув длинную футболку, легко заменяющее платье, спустилась на первый этаж.
В гостиной, где они вчера ужинали, было пусто. Стол чисто прибран, стулья аккуратно задвинуты, и ни намёка на ребят.
— Доброе утро, — в дверях, ведущих куда-то в недра первого этажа, стояла крепкая женщина, в платье в пол и фартуке. На вид ей было лет сорок-пятьдесят. — Я Гузель, помогаю Булату по хозяйству, а ты…
— Женя.
— Завтракать будешь, Женя?
— Я бы со всеми…
— Так они ещё до рассвета в пожарный лагерь уехали, — она указала подбородком куда-то в сторону. Говорила Гузель с акцентом, доброжелательно растягивая губы, но с явным неодобрением оглядывая её наряд. — Давно позавтракали они.
Женя бросила недоумённый взгляд на чистый стол.
— Не здесь, — рассмеялась Гузель. — В кухне. Там уютнее. Оладьи ещё не остыли, пойдём! — Она поманила Женю за собой.
Расставляя чистую посуду на столе, Гузель тараторила без умолку.
— Оладьи мои ешь в первую очередь, но, если хочешь, есть рисовая каша. А вот мёд, это с пасеки моего брата, вкусный очень, попробуй. И хлеб. Сама пеку, нигде ты такого хлеба не ела.
Женя слушала вполуха, припоминая вчерашний вечер: богатый стол, гостеприимный хозяин, личное дело Эллы, разговор с Алексом и её позорная истерика. Самое удивительное, что после всего этого она уснула, — впервые за долгое время, и проспала всю ночь. Ну, хоть какие-то плюсы от этих переживаний. То, что ребята уехали так рано, её не удивило. Пока доберутся, пока опросят свидетелей и пострадавшего, пока согласуют стратегию поиска, но вот то, что она так крепко спала, что не услышала, как завели мотор, или как хлопали дверями, её насторожило.
Судя по звукам из гостиной, в дом вошли новые гости и Гузель, заметив, что Женя собирается по-быстрому запихать остатки оладушек в рот и так и не притронулась к чаю, всплеснула руками.
— Ты что, так собралась гостей встречать? Нехорошо это, — женщина покачала головой. — Если платья нет у тебя, я дам, у меня много.
Женя на пару секунд зависла. Потом опустила взгляд на просторную футболку с надписью «Мне всё можно», правда, на английском, и мотнула головой.
— Не нужно, у меня есть одежда.
Было видно, что Гузель ей не очень-то верит. Интересно, что она подумает, когда увидит обтягивающие шорты и майку. Хотя нет, не интересно. Такие вещи давно не волновали Женю, но вставать в позу, отстаивая своё право одеваться, как хочет, она не собиралась. Достаточно будет поставить перед фактом.
Тем временем в гостиной вчерашний смотритель вновь заливался соловьём, поливая гостей радушием, как вареньем.
— Очень вкусные оладьи, спасибо, — вежливо поблагодарила Женя и, скупо улыбнувшись, поднялась.
Гузель цокнула языком, но промолчала. Женя же остановилась в дверях гостиной и с интересом рассматривала прибывших. Вместе с худощавым парнем приехали двое: крепко сбитый бородатый мужчина, в клетчатой рубашке и классических брюках и холеный, чисто выбритый, одетый в элегантный костюм представитель высшего общества.
Завидев её и, наглым образом прерывая болтовню смотрителя, худощавый парень пересёк гостиную, протягивая руку.
— Я вас знаю! Вы Евгения Есенина — один из лучших номов уральского региона. — Женя удивлённо изогнула бровь (парень то ли не знал, что она бывший ном, то ли решил польстить), но протянула руку в ответ. — А я Руст, представляю «Звёздные сети» и курирую тесты по нейросинхронизатору.
— Очень приятно, — кивнула она.
— А это, — он указал на мужчину в костюме, — Максим Петрович Новиков, наверняка вы о нём слышали…
— Рустик, — недовольно прервал его мужчина в костюме.