— Спорим, ты ничего не почувствовала? — хихикнул бородач и спрятал использованный шприц в выдвижную тумбу. — Будет легче, если закроешь глаза.
Элла послушно прикрыла веки. Руст застыл за компом, его пальцы безостановочно перебирали клавиатуру, а взгляд прикипел к плоскому монитору, на котором быстро-быстро мелькали какие-то графики и диаграммы. Женя присмотрелась, — программа была ей неизвестна, Вик и Сурок пользовались другой.
Всё это время доктор следил за оборудованием слева, где высвечивались физиологические показатели Эллы: пульс, давление, кардиограмма, а на отдельном мониторчике — мозговая активность подопечной. Максим Петрович же прислонился к закрывшейся двери и, сложив руки на груди, задумчиво глядел перед собою.
Прошло минут пять-семь, и завершение процедуры ознаменовалось тройным протяжным писком.
— Отличные результаты! — Руст, как заядлый пианист, провернулся на стуле и сияющими глазами уставился на шефа. — Как по маслу! Я смог зафиксировать все четыре волны…
Максим Петрович жестом остановил болтливого сотрудника и довольно кивнул. Настала пора меняться местами. Элла, выпутавшись из проводов, скользнула рядом на голубой плед, а Женя заняла ещё тёплое кресло. Дождалась, пока док зафиксирует датчики и опустит шлем, после чего прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Как там учила Варя: опустошить голову, пройтись вниманием по шее, грудной клетке, животу, ягодицам, коленям, стопам, по внутренним органам и остаться наблюдать за дыханием. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох…
Под ногами скрипнул снег.
Повсюду, куда падал взгляд, лежал ровный слой ослепляюще белой перины, из которой то тут, то там торчали уродливые обгорелые пни. Впереди раскинулась пострадавшая лесополоса, но на удивление чёрные стволы, стыдливо прикрытые снежными одеждами, выглядели нарядно.
Женя медленно вдохнула, и холодный воздух обжёг лёгкие, а изо рта пошёл пар. Она с сомнением посмотрела на ноги в резиновых шлёпках и сделала шаг вперёд. Снег выдержал, хотя по идее должен был провалиться. Ни дороги, ни протоптанной тропинки, ни даже завалящей лыжни вокруг не наблюдалось. Что ж, не впервые.
Она двинулась вперёд, аккуратно переставляя ноги, на случай если снежная поверхность поменяет свойства. Тело ощущало лёгкую прохладу, но никак не трескучий мороз, впрочем, Женя не удивилась бы и жаркому воздуху, — для аномальной зоны это было вполне естественно. Мышцы работали слаженно, сердечный ритм в норме, лёгкие без труда расправлялись, наполняя грудную клетку необходимым кислородом, в голове было удивительно легко и пусто.
В этот раз повезло с вариативностью. В прошлое погружение ей досталось по полной: осыпающаяся в бездну земля и ураганный ветер — условия, в которых трудно убедить голову, что ничего из этого на самом деле не происходит…
Она вдруг резко притормозила.
Последнее погружение вспомнилось так чётко, что на миг показалось, земля под ногами вновь ходит ходуном, но не это так её ошарашило.
— Какого чёрта я тут делаю? — Женя принялась нервно оглядываться в поисках хоть каких-нибудь зацепок.
Вокруг по-прежнему расстилалось белое волнистое полотно, упирающееся в зимний лес. Ситуация выходила более чем странной. Как сюда попала, Женя не помнила, зато хорошо знала это неприятное ощущение покалывания на самых кончиках пальцев — где-то поблизости пролегали опорные точки зоны.
Она привычным движением потянулась к рабочему браслету, чтобы активировать приёмник и с ужасом поняла: ни того ни другого у неё с собой нет. Хуже того, у кромки леса мелькнул чей-то силуэт, и Женя внутренне похолодела.
Набравшись смелости, она вгляделась в нечёткую фигуру, то и дело сливающуюся со стволами деревьев и до боли прикусила губы. Слишком знакомой показалась ей эта походка, несмотря на отдалённость, и жест рукой, когда фигура остановилась и махнула, приглашая подойти поближе. От догадки перехватило дыхание, и сердце забилось с таким неистовством, будто вот-вот пробьёт дыру в тесной грудине.
Плохо понимая, что делает, Женя устремилась навстречу, но не успела сделать и с десяток шагов, как в голову ввинтился противный писк.
Кто-то бил её по щекам, в предплечье вонзилась игла, и голос Максим Петровича, приглушённый наушниками, отдавался в мозгу неприятным звоном.
Спустя какое-то время Женя сидела всё в том же кресле, только уже без датчиков и шлема, и потирала место укола. Похоже, ей вкололи адреналин. Сил подняться не было. Мышцы дрожали и не слушались, окружные звуки казались слишком громкими, а в носу свербело от запаха мужского пота.