Путешествия по Европе не дали того, что она искала, не заткнули образовавшуюся внутри дыру, как и череда вечеринок с разношёрстными незнакомцами. Но вернувшись в родной город, она тоже не нашла успокоения, — две недели безделья и одиночества кого угодно сведут с ума. К тому же деньги, скопленные за годы погружений, стремительно кончались, поэтому Женя решила рискнуть: засунуть куда подальше гордость и вернуться на бывшую работу. Она была уверена — Фёдор Васильевич не прогонит и выслушает. А там — будь что будет.
Переодевшись, сложив тренировочные вещи в сумку и спрятав глаза за, уже родными, очками, она повернулась, чтобы уйти, но столкнулась взглядом с синеглазой блондинкой. Круглое личико показалось смутно знакомым. Кажется, это кто-то из отдела статистики, но вот имя никак не вспоминалось.
Девушка явно кого-то ждала и, спустя мгновение, Женя догадалась, что её. Вначале она решила, что блондинку прислал главный, но словив яркую картинку себя глазами незнакомки, а также острый всплеск чужой зависти и ревности, поняла, — Фёдор Васильевич здесь не причём.
1.2 Неожиданный разговор
Женя молчала, не собираясь вступать в разговор первой. Девушка же нервно кусала губу и мялась.
Повисла напряжённая пауза.
Наконец, пару раз стрельнув глазами в сторону, блондинка заговорила:
— Ты, наверное, меня не помнишь. Я — Катя из отдела статистики. Мы пару раз пересекались. — Она поправила локон за ухом, хотя тот и без того лежал идеально. — Просто я тогда только пришла, а ты… — она запнулась, — после проработала всего несколько месяцев.
Женя кивнула, припомнив скромную новенькую.
С тех пор Катя разительно изменилась. Вместо потёртых джинсов и широкой футболки на ней красовалось лаконичное платье, подчёркивающее достоинства фигуры. Длинную косичку, сменила высокая причёска, с выпущенными локонами на висках. Бесцветные ресницы теперь были густо покрыты тушью, а на губах алела яркая помада.
— Что ты хотела?
— Поздороваться и сказать, что… — девушка набралась смелости посмотреть в упор, — Алекс теперь со мной. Мы встречаемся.
— А я тут причём? — опешила Женя, до которой начали доходить истоки чужой ревности. Хотя с чего вдруг Катя решила ей об этом сообщить, всё равно было не ясно.
Неужели испугалась, что она влезет в их отношения? Так Женя никогда таким не страдала. Если мужчина сваливал и давал понять, что всё, — она считала ниже своего достоинства за ним бегать. Даже если сердце продолжало болезненно трепыхаться при одном его упоминании.
— Да, прости, глупо прозвучало, — Катя нахмурилась и, чиркнув взглядом по плитке пола, вновь подняла глаза. Теперь в них вспыхнуло пламя болезненной решимости. — Я это сказала не для того, чтобы поставить тебя в неловкое положение. Просто хотела кое-что спросить. Для себя. Вы ведь были парой.
Женя выжидающе на неё уставилась. Последнее о чём она хотела думать, вернувшись сюда, это Алекс. Не потому, что до сих пор злилась или обижалась. Просто не была уверена в собственной выдержке. Какой бы вопрос не хотела задать новая девушка бывшего, Жене он заранее не нравился и, как оказалось, не зря.
— Почему вы расстались?
Вопрос просвистел в воздухе отравленным дротиком и отскочил, ударившись о невидимую броню. Катя посмотрела испытывающе, исподлобья, но на Жене были очки. Тёмные, солнечные очки. В них отражались трескучие лампы раздевалки, железные шкафы, будто привет из девяностых, и сама спросившая. Женя этого не видела, ей и не надо было. Она просто знала.
Девушка была полной её противоположностью: светлые прямые волосы, супротив её тёмных, коротко стриженых кудрей, синие, как шторм глаза, вместо карих с прозеленью, и капризные тонкие губы, тогда как у неё были вечно припухлые и без помады. Точёная фигурка, тонкие запястья и невысокий рост, — рядом с ней Катя выглядела миниатюрной. Наверное, о такой хочется заботиться, лелеять и оберегать. Не потому ли Алекс выбрал её?
Хотя какого чёрта? — разозлилась Женя, продолжая упорно молчать. С какого перепугу её должны волновать такие вещи?
Не дождавшись реакции, Катя вновь потеряла запал и опустила взгляд. Вздохнула. А Женя вдруг поймала себя на том, что ей хочется заехать той по лицу или под рёбра, чтоб не задавала глупых вопросов. Хотя откуда Кате было знать, что старая рана по-прежнему кровоточит, а непробиваемое безразличие — всего лишь искусная маска, как и злая полуулыбка.
— Ты не подумай, я... — Катя вновь посмотрела в глаза, собираясь с духом. — Не из праздного любопытства. Я люблю его, понимаешь? По-настоящему. И мне страшно его потерять. Боюсь сделать что-то не так, что-то...— Она не договорила и вновь решилась, повторить вопрос: — Почему вы расстались?