— Вы были близки?
Женя опустила глаза. Были.
— До того мы несколько лет работали вместе, погружались, не одновременно, но часто друг друга страховали… а в тот день меня не было рядом.
— Сегодня Варя успела вам что-то сказать или показать, пока вы не очнулись? — Похоже, её откровения нисколько не впечатлили Максим Петровича. Его голос оставался деловым и ровным, и Женя попыталась придать своему ответу похожую интонацию.
— Нет. Я видела её издалека. Она махала рукой и звала подойти, но я не успела.
— Что ж, — он помолчал какое-то время. — Ваш случай не исключение. — Максим Петрович встал и потянулся к верхней панели над компом, нажал на её основание, и та отъехала вверх. Внутри обнаружилось много коробочек и ящичков. Он потянул один из них, и какое-то время копался внутри. Затем выудил небольшой пакетик без видимых обозначений, прошёл к другой панели, за которой обнаружились полки с посудой, взял стакан и вернулся к столу. В нём оказался белый порошок. Залив его водой из кулера, встроенного у самого входа, он протянул стакан ей.
— Выпейте.
— Что это?
— Успокоительное. Снимает стресс, усталость и нормализует сон. Ничего сверхъестественного.
Женя приняла стакан:
— А почему обозначений нет?
— Стёрлись, — пожал плечами Максим Петрович.
Рассудив, что хуже уже не будет, а успокоиться действительно надо, она пригубила прозрачную жидкость. Белый порошок растворился моментально, как только его залили водой. У напитка не оказалось ни ярко выраженного запаха, ни вкуса.
— Синтетика?
— Можно и так сказать.
Допив залпом, она вернула стакан. Вряд ли так быстро подействовало успокоительное, — скорее всего, стакан воды привёл её в чувство. Мысли обрели чёткость, складывая между собой новые кусочки мозаики.
— Элла при погружении видела свою бабушку, — вспомнила она. — Вы читали отчёт?
— Конечно. Я читаю все отчёты и все досье до того, как приступаю к работе.
Женя опустила глаза. Дело Эллы так и лежало недочитанным в их комнате, но совестно ей не стало.
— И… что думаете по этому поводу?
— Мёртвые приходят к живым, это и есть второй уровень.
— Странные игры разума?
— Как и всё, что показывает зона.
— Но... — Женя поймала за хвост убегающую мысль. — Если первый слой, это обман и противоречия, то, что такое второй?
— Хороший вопрос, — Максим Петрович на мгновение отвёл взгляд.
— Что вы об этом знаете? Вы ведь знаете…
— Намного больше, чем вы, — закончил он за неё и посмотрел в упор.
Уголки его губ поползли вверх, а в глазах блеснули озорные искры. Он уселся в кресло Руста, и Женя вдруг увидела его иначе. Не холеным и отутюженным снобом, каким он ей показался в первые минуты, и не снисходительным покровителем, каким пытался казаться после. Она увидела приятного мужчину лет сорока, богатого, в этом не было сомнений, привыкшего добиваться своего и азартного в том, что касалось его работы. А вся эта напускная серьёзность и строгость, были всего лишь маской, прикрывающей истинную суть.
— Но вы не ном и никогда не погружались? — она попыталась скинуть наваждение, помассировав мочку уха.
— Никогда.
— Как же вас занесло в нашу сторону?
— Это долгая история, и я бы её с удовольствием рассказал, но не здесь и сейчас. А, к примеру, — Максим Петрович посмотрел на Женю, сквозь сощуренные веки, — в хорошем ресторане, за бутылкой бордо и сырными закусками. Как вы относитесь к французской кухне, Евгения?
Женя откинулась на спинку кресла. Что, чёрт возьми, происходит? Она разглядывала своего собеседника, пытаясь понять, к чему тот клонит. Взгляд исподлобья не сработал, Максим Петрович ни капли не смутился и глаз не отвёл, и она решила, что будет лучше перевести всё в шутку: