Кулак врезался в плитку душевой.
Перед глазами возникла смеющаяся Женя. Яркая. Соблазнительная. Дерзкая.
Да, он понимал, что отстранение от работы сильно по ней ударит, но она никогда не сдавалась, шла вперёд несмотря ни на что. Слишком гордая, чтобы опустить руки. Он ведь думал, она ушла, на всех наплевав, что счастлива там, где оказалась. Фото, нарытые Виком, были прямым тому подтверждением. А после вчерашнего — не знал, что и думать.
Чувства смешались, как ингредиенты в дешёвом коктейле. Была ли вспыхнувшая страсть мимолётным желанием после пережитого стресса или Женя до сих пор чувствовала к нему притяжение? И если верно первое, то как перестать о ней думать, а если второе — то почему она вновь отгородилась? Что он сделал не так?
От вопросов взрывалась голова, и Алекс вновь врубил холодную воду. Макушку и плечи обожгли упругие струи, а кожа покрылась крупными мурашками. Он дождался, пока холод проберёт до самого нутра, и только тогда надавил на рычаг, выключая душ.
Тело не лжёт, — вдруг подумал он. Тело всегда говорит правду, и сегодня ночью её губы и руки сказали о многом.
4.2 Алекс. Окончание
Он вышел из душа как был, не вытираясь, и прошёл в комнату. Где-то там, в нижнем ящике комода, лежала резервная пачка сигарет. Курить он бросил ещё когда была жива Варя, дал ей честное слово, что всё, ни-ни, и даже сдержался после фейковых похорон. Но сегодня стало особенно невмоготу. После того, что случилось в лесу, сигарета казалась ерундой.
Он поймал Варин взгляд с фотографии на стене. Там они были подростками, растрёпанными футболистами.
— Мне передали твои слова, — усмехнулся он, принимаясь раздирать пачку. — Даже если это галлюцинация, она очень похожа на правду. Была бы ты жива, то так и сказала, ещё б и подзатыльник дала. — Он хмыкнул и выудил сигарету. — Так что ты права, я — кретин.
Всё было бы по-другому, не опоздай он на сутки полтора года назад. Узнав, что Женя пришла в себя, не сразу решился её навестить. Тянул. Думал, пошлёт куда подальше за тот ультиматум, так жутко воплотившийся в жизнь, а когда всё-таки набрался смелости, Есениной уже не было в стране.
На вопрос, почему Женю отпустили в таком состоянии, главный только пожал плечами, напомнив, что она взрослая женщина и сама несёт ответственность за свои решения. Что ж, Васильевич как всегда был прав.
Спустя несколько месяцев на глаза попалась Катя. Кажется, это был день рождения в отделе статистов. И кто-то из своих шутливо посоветовал присмотреться. Мол, девушка давно в него влюблена, и пора бы расстаться с прошлым.
Алекс всегда избегал таких. Домашних, мягких и податливых, как вода. Опасался, что у таких много ожиданий и слишком сильное желание создать семью и уютное гнёздышко. Он всю жизнь бежал от подобного, выбирая тех, кто, как и он, не строил далеко идущих планов. И тут вдруг подумал, может зря?
Катя будто почувствовала эту его слабину, и он сам не заметил, как милая девушка разделила с ним постель, а затем и будни. Тонкая, хрупкая, синеглазая. Совсем непохожая на Женю. С ней было спокойно и временами уютно, и в какой-то момент он решил, что стабильность — это не так уж плохо. Он ей ничего не обещал, но Катя и не просила. Казалось, всех всё устраивало, но ровно до того момента, как вернулась Женя. Похудевшая, с заострившимися чертами лица и болью в самой глубине дерзкого взгляда.
Тряхнув мокрыми волосами, Алекс вернулся на кухню за зажигалкой. Прикурил и глубоко затянулся, глядя в чисто вымытое окно. Подоконник тоже был отмыт, а кактус Василий увлажнён. Повсюду в его квартире чувствовалась чужая рука. Заботливая, похожая на материнскую. От такой хотелось бежать. Может потому что он слишком привык обходиться без всего этого. Мать так и не смогла забыть отца, а он был слишком на него похож, так что избыточной заботы и ласки хватило с лихвой, а вместе с ними и ожиданий, каким он должен стать, куда пойти учится, скольких завести детей.
Выручала бабуля. Мудрая старушка с железной хваткой и утешениями без соплей. Человек, родившийся в войну и знающий цену словам.