Алекс не знал, как начать. За доли секунды в голове пронеслись многочисленные варианты фраз, но ни одна не годилась. Он всегда топил за честность и, наверное, не юлить и не пытаться сгладить свои слова, а сказать как есть — было единственно верным решением.
— Нам надо поговорить.
Она замерла и даже как будто перестала дышать, но спустя миг уже взяла себя в руки. Заправила за ухо выбившуюся прядь, поправила криво лежащую салфетку и подняла глаза.
— О чём?
— Хочу быть честным с тобой. — Пришлось прочистить горло, чтобы продолжить. — Я ценю твою заботу и любовь, но не могу ответить тем же. Прости.
Всё. Сказал. Лишь бы теперь не разревелась. Лучше пусть разозлится, обзовёт по-всякому или запустит десертом в лицо. Злость — лучшее лекарство от боли. Он слишком хорошо это знал.
Но Катя молчала. Ни слёз, ни возмущений. Напротив, на округлом девичьем лице мелькнула тень задумчивости.
— Ты до сих пор злишься, что я залезла в твою кладовку? — десертная ложка слишком громко звякнула о блюдечко. — Я не хотела, правда, не думала, что ты так из-за этого заведёшься. Просто там давно никто не наводил порядок. Так много пыли и…
— Катя, при чём здесь кладовка?
— А что тогда? Ты ведь затеял разговор, потому что я что-то сделала не так? — с надеждой спросила она и посмотрела так искренне и наивно.
Господи, она это специально или правда не понимает?
Алекс тряхнул головой и, чтобы исключить дальнейшее непонимание, припечатал, глядя в глаза:
— Я затеял этот разговор, потому что хочу расстаться.
Фраза упала камнем на середину стола, подсвеченная дурацким смехом из-за соседнего столика и сработавшей сигналкой за окном пиццерии.
Катя вскинула брови и, откинувшись в кресле, обняла себя за плечи.
Он ждал. Унижать её оправданиями не хотелось. «Ты классная, это я дебил», — вряд ли бы утешило, как и классическое «я не тот, кто тебе нужен».
— Это всё из-за неё, да? Потому что она вернулась? — тихо спросила она.
— Какая разница?
— Я имею право знать. Что со мной не так?
— Да всё так. Я просто не хочу тебя обманывать и делать вид, что ничего не изменилось…
— Ты с ней спал, — перебила Катя.
Алекс внимательно посмотрел на хмурую подругу. Слёз по-прежнему не было. Это обнадёживало.
— Спал. — Отрицать не было смысла.
Она кивнула и судорожно втянула воздух.
— Я понимаю. Стресс, зона... — Её взгляд принялся блуждать по столу, то останавливаясь на недопитом бокале с лимонадом, то гипнотизируя остатки чизкейка, а руки взялись терзать десертную ложечку. — Аномалия вытягивает силы. Ты просто сорвался. Так бывает. Я правда всё понимаю. — Она сочувствующе на него посмотрела. — Такое случается во многих парах, но это не повод расставаться.
Теперь настала его очередь удивлённо молчать.
— Ты себя слышишь? — только и нашёлся спросить.
— Алекс, я люблю тебя и не сержусь. — Она протянула руку, накрыв его ладонь своей. — Пожалуйста, давай забудем этот инцидент и начнём всё сначала.
Пришлось убрать руки под стол.
— Катя, ты слышала, что я тебе сказал?
— Что изменил. Ну и что!
Алекс начинал злиться.
— Слушай, мне, правда, очень жаль, — стараясь говорить ровно, начал он, — но я люблю другую женщину.
Катя вздрогнула. Выронила многострадальную ложечку, а он подумал, что впервые признался в своих чувствах вслух.
— Думаешь, ты ей нужен? — Её голос вдруг приобрёл незнакомую до того жёсткость. — Она же поиграет с тобой и бросит. Снова бросит! И…никогда, слышишь, никогда не будет любить как я!
Сказать, что он опешил, не сказать ничего.
Он, конечно, догадывался, что про их расставание по отделу ходили разные слухи, но чтоб такие, будто Женя его бросила…
«Ну и вали на все четыре стороны» — резануло по сердцу воспоминание голосом Жени. Только вот к заявлению Кати оно не имело никакого отношения.
Но, похоже, она даже не поняла, что выдала глупость. В ней горели обида, боль и желание побольнее уязвить, и Алекс сжал челюсти, опасаясь сказать что-то, о чём после будет жалеть.
— Алекс, — умоляюще потянула Катя. — Давай не будем торопиться. Продолжим разговор, когда ты вернёшься. За кактус не волнуйся, я обязательно его проведаю и полью…